Море. Валентин КостылевЧитать онлайн книгу.
произнес неудоборекомое слово.
– А вдруг, жена моя, государыня Феоктиста Ивановна, полонили мы и впрямь королевского языка?! Нам это на руку.
Феоктиста Ивановна недовольно покачала головой и вздохнула:
– Не след бы тебе, батюшка, сударь мой Василий Григорьевич, сию гадину в дом к нам приводить… Поганые они, немцы-то!.. Грешно их в избу пущать…
Громкий хохот Грязного и его товарищей был ей ответом.
– Не соромь царского слугу, глупая! Уж лучше молчи… Грешно было бы упустить сего бусурмана. Служат они нашему врагу – королю Жигимонду. Забыла ты, как за немцев лифляндских заступился он да на города наши нападал? Немалый убыток понесли мы от сего бесчестия. Приму. Приму сполна! Царским слугам, что служат правдою царю, все одно не пировать в раю. И монахи то предсказывают, и заволжские старцы… Одни, по их словам, бояре в рай попадут. А докудова што будет – ставь вино… Немчина напоить надо, будь с ним ласкова; и ты, Кусков, глазищами не пиявь его… Пускай простаками нас считает. Царь-батюшка любит, когда иной раз иноземец так думает. Так им весело, а нам прибыльно.
Грязновские друзья оживились, стали приветливее с заморским гостем.
– Соблюдем, Феоктиста, обычай!.. Поклонимся гостям по старине. Починай с немчина…
Феоктиста Ивановна побледнела, в ужасе перекрестилась:
– Уволь, батюшка, господин мой. Боюсь! Да и срам.
– Н-но, – грозно покосился на нее Василий, сдвинув брови. – Для виду, не взаправду.
Супруги стали среди горницы.
– Бьем челом, дорогие гости! – отвесив общий поклон, нараспев сказал Грязной. – Не взыщите, коль скудным покажется вам угощенье наше. Нуте, облобызайте супругу мою, как то нам из роду в род заповедано, коли гостей принимаем.
Гуськом стали подходить все к Феоктисте Ивановне, отвешивая ей низкий поклон, а затем, обтерев рукавом усы и бороду, прикладывались к ее губам. Отходя, тоже кланялись.
Феоктиста Ивановна знала, что ее супруг во хмелю любит озорничать, любит посмеяться над ней, и все же она никак не ожидала, чтоб он позволил ее какому-то нехристю, бродяге, ведь грешно!
Грязной насильно подтолкнул к ней растерявшегося от неожиданности чужеземца, крикнув настойчиво: «Целуй, целуй! Не обижай нас!»
С отвращением Феоктиста Ивановна приняла поцелуй иноземца. После того вышла за дверь, плюнула, прополоскала и перекрестила рот: «Чур, чур, меня!» Всплакнула.
Грязной усадил за стол чужеземца: «Бес с ним! Пускай сидит». Феоктиста Ивановна вновь вышла к столу – блещущая здоровьем московская красавица; разрумянилась от волнения и от досады на мужа. Стройная, полногрудая. Чужеземец украдкой покосился в ее сторону. Вздохнул.
– Ну ты, матушка! – крикнул Грязной. – Потчуй гостей. Развеселись! Гостьбу блюсти – не коров пасти.
Хозяйка скрылась в дверях и тотчас же вернулась в горницу, сопровождаемая сенными девушками, которые, потупив взоры, несли на серебряных подносах вино, хлебы, рыбу, жареное мясо, грибы соленые, капусту квашеную.
Дворянин