Царь горы. Александр КерданЧитать онлайн книгу.
чего ты так разошёлся, Бор? Зачем бросать то, что у тебя получается? – не согласился Царедворцев. – Подумаешь, «рукопись забодали», – передразнил он. – За одного битого двух небитых дают. К тому же Баркович у тебя два десятка стихов похвалил? А это уже половина книжки! Вторую половину почистишь, новые стишата родишь… Давай лучше в Дом отдыха академии наук махнём. Там сегодня танцы, и наши туда собирались… Пусть будет потерян для нас день, в котором мы ни разу не плясали! И пусть ложной зовётся всякая идея, которая не вызвала смеха! Надо поторопиться, пока всех невест не разобрали!
«Невест» на танцах у «академиков» было хоть отбавляй, поэтому кавалеры в погонах здесь всегда пользовались спросом.
Когда Борисов, Царедворцев и увязавшийся с ними Кравченко пришли в Дом отдыха, в холле первого этажа громко звучала песня итальянца Тото Кутуньо и танцевало несколько пар.
Все танцующие «кавалеры» оказались Борисову знакомыми: Быстров, Есипов и два прозаика из семинара Царедворцева – Иванов и Ткаченко. Поэты танцевали с юными крашеными блондинками, а прозаики – с партнёршами постарше. Дама Ткаченко, явно профессорская жена или вдова и столь же явно не избалованная мужским вниманием, жадным взором так и поедала своего сумрачного черноусого партнёра. А он крепко обхватывал её за несуществующую талию.
«О вкусах не спорят!» – Борисов оглядел остальную диспозицию.
Несколько женщин «бальзаковского возраста» стояли в сторонке с безучастным видом – зачем они пришли на танцы, оставалось только догадываться. Две старушки лет семидесяти танцевали друг с другом, напомнив Борисову фильм о войне…
Мичман Кравченко, пока музыка не прекратилась, с ходу пошёл на абордаж. Он решительным шагом направился к пассивной женской группе, пригласил фигуристую брюнетку и довольно ловко стал вальсировать с ней, хотя мелодия и не способствовала этому.
Борисову никто из дам не понравился, да и настроение у него после неудачного обсуждения было, прямо сказать, ниже среднего. Он уже пожалел, что поддался уговорам Царедворцева и пришёл сюда. Но тут по лестнице в холл спустились две молодые женщины. Обе симпатичные шатенки со стрижкой под Мирей Матьё, но одна – повыше, а другая – пониже.
Царедворцев тут же сделал стойку, как пойнтер, почуявший дичь.
В этот момент Тото Кутуньо допел свою песню, и к ним вернулся разгорячённый Кравченко.
– Ах, какая женщина… – промурлыкал он и, достав носовой платок, вытер красное лицо, после чего стал крутить его, как вентилятор, чтобы остудить пыл.
Царедворцев одобрительно похлопал Кравченко по плечу, но сам продолжал разглядывать шатенок.
– Спорим, через двадцать минут я одну из них уложу в кровать? – горячим шёпотом заявил он.
– Не стану я с тобой спорить! – Борисов помрачнел ещё больше, вспомнив Сонечку Голубкову из ДЮСША: «Дежавю какое-то!»
– А я стану, – неожиданно встрял Кравченко. – Из этих? – вытаращился он. – Ни за что не уложишь