Алан Гринспен. Самый влиятельный человек мировой экономики. Себастьян МаллабиЧитать онлайн книгу.
с причинами их возникновения. Инвесторы в основном были рациональны – они реагировали на реальные события с реальными бизнес-последствиями, шла ли речь о технологических прорывах в промышленных лабораториях или о политических предложениях, исходящих из Конгресса. Но инвесторы пропускали эти новости через собственные настроения и эмоции; их скользкие и хрупкие суждения нельзя было назвать эффективными. Предвосхищая открытия поведенческой экономики в 1970-х и 1980-х годах, Гринспен отметил, что крен в сторону страха обычно был более внезапным и драматичным, чем крен в сторону уверенности. Рынки могли мгновенно потерпеть крах, вызванный скромным сдвигом в фундаментальных показателях. Напротив, «пузыри» росли всегда постепенно37.
Если рынки способны быть иррациональными, то откуда наблюдатель мог знать, когда они изменятся? Годы спустя, будучи председателем ФРС, Гринспен предполагал, что иногда «пузыри» невозможно обнаружить, но в 1959 году он считал иначе. В рыночной экономике, – уверенно объяснил он, – будущее по определению непознаваемо. Новые управленческие трюки и технологические достижения наверняка спутают прогнозы предсказателей; война или стихийное бедствие могут грянуть как гром среди ясного неба; неожиданности надо ожидать. Поскольку будущее строго неопределенно, инвесторы, снизившие премии за риск до минимума, явно не прислушивались к своим чувствам. «Когда принимаются обязательства, основанные на предположении о сохранении определенной стабильной себестоимости в течение следующих 20 лет, это явно является иррациональным оптимизмом», – заявил Гринспен. В такие моменты уверенности инвесторы забывали пределы «того, что можно узнать о будущих экономических отношениях»38. Рано или поздно их высокомерие будет наказано.
Глава 4
Поклонник Айн Рэнд
В 1959 году Алан Гринспен купил совершенно новый кабриолет Buick, возможно, самый сказочный Buick, который когда-либо сходил с конвейера на любом заводе General Motors. Черная с красными кожаными сиденьями, эта машина являлась кричащим символом статуса. С начала 1950-х годов GM произвела лавину таких стремительных «конфеток» – ее типичный автомобиль был длинным, обтекаемым и с низкой посадкой, как нечто среднее между реактивным самолетом и акулой-убийцей, и Buick Electra 225 лишний раз подтвердил этот триумф формы над функцией. Даже не двигаясь, он олицетворял силу и скорость. Гринспен занял место за двойным обручем рулевого колеса с хромом на меньшем внутреннем круге и с красной отделкой на более широком внешнем. Спереди злобно скалилась радиаторная решетка; позади крылья, казалось, расширялись за счет размаха хвостовых плавников; сверху, в дни, когда погода позволяла откинуть крышу назад, были только свет и небо. Молодой консультант включал радио и проезжал по совершенно новым магистралям между штатами, которые лентами струились по сельской местности; ветер развевал его темные волосы, и потрясающее чувство собственного благополучия бурлило у него внутри. Он воплощал собой Американский век и Нефтяной