Самозванец и гибельный младенец. Станислав Казимирович РосовецкийЧитать онлайн книгу.
черта лучше спроси! – ответил тот недовольно. – Уж если в церквях малюют на стенах и на досках святых и даже этого их Господа, то вполне разумно было бы малевать на досках и нашего брата, малых божков. Доску с баенником повесить в бане, с водяным – на водяной мельнице, а мою доску – на конюшне. Было бы нашему брату больше уважения. А зачем сирену намалевали, которую никто никогда не видел? Говорю же, спроси у черта: тот, наверняка, знает. А может, тот усатый рыцарь хотел, чтобы его телегу можно было всегда и издали распознать: если есть на телеге девка с рыбьим хвостом, значит, моя телега.
– Вот только черта нам тут и не хватало! – скривился Бессонко. – Уж дважды ты его назвал, как бы не накликал на нашу голову.
А Дедушка повесил голову и прыгнул с бревна, норовя попасть ногами в сапоги. Левой ногой попал, а правой нет, только за край голенища большим пальцем зацепился. Запрыгал на месте, визжа и матерясь, а когда успокоился, спросил плаксиво:
– Стало быть, и сам ты не едешь, Бессонушко, и меня с собою не берешь?
– Поеду, да поеду я, только не сейчас, – ответил паренек неохотно. – Подготовиться надо, поучиться еще, чтобы в городе или в войске не опозориться. И тебя с собою обязательно возьму, когда поеду – не оставлю же неприятелям на растерзание. И еще хочу я дождаться, чтобы Анфиска родила. Вот ведь будет здорово, если и вправду мне братика родит!
Домашний дедушка кашлянул. Промолвил скучно, на собеседника не глядя:
– Братика она тебе не родит, и не надейся. Если бы покойный Сопун, батюшка твой, Анфиску обрюхатил, она уже родила бы. Недели две уже, как опросталась бы.
– А тебе откуда сие ведомо? – сверкнул глазами Бессонко.
– Я же помню, когда твой отец сутками в корчме пропадал и как его мать твоя Марфа пилила. А время беременности – тоже мне премудрость! У лошадей одиннадцать месяцев – мне ли не знать? У людей меньше – девять месяцев, а в днях – так двести восемьдесят. Посчитай сам, что получается, если твой отец в последний раз ночевал в корчме на Купала, а по-поповски – на Усекновение головы Ивана Предтечи. Еще и потому я запомнил, что мать твоя, покойная Марфа, кричала на весь хутор, что в тот день надо было и над Сопуном усекновение произвести, да только не головы, а кое-чего иного. Ты уж прости, из песни слова не выкинешь…
– А ты уверен, Дедушка, что правильно подсчитал?
– Не веришь, считай сам. Завтра у нас, постой-ка… Завтра память мученицы Ирины.
– А откуда тебе ведомо, что парня родит, а не девку?
– Так как раз перед твоим приходом Спирька ездил в Путивль за повитухой, она и определила. Спирька для скорости нашу тройку запряг, а назад уже неудобно ему было медленно бабу везти, ну, она все в дороге и рассказала Спирьке. А лошадки наши тоже не дуры, такие вещи и они понимают… А еще знахарка предсказала, что своего молока у хозяйки не будет и подсказывала Спирьке, откуда кормилицу приглашать.
– Ладно, подождем, пока хозяйка разродится. Когда