НАВСЕГДА. Александр СоболевЧитать онлайн книгу.
закрыл глаза, и стоял минут пять, пытаясь запомнить свои первые эротические впечатления.
– Кеша, ты идешь домой? – вывел меня из ступора звонкий девичий смех.
С этого дня я часто получал свой законный поцелуй у дверей ее комнаты. По весне пришло известие, что ее отца расстреляли, как врага народа. Варина мама сильно заболела. Варя за ней ухаживала, и почти не ходила в школу. Я приносил ей задания, помогал делать уроки. Она меня предупреждала, что они с мамой вероятно скоро уедут из Ленинграда к бабушке в деревню, потому что у них отберут эту квартиру. Но началась война, квартиру не отобрали. В сентябре 41-го года мы какое-то время ходили в школу, потом занятия прекратились, детей потихоньку эвакуировали. Я уехал первый. Варя должна была выехать через два дня. Мы плакали, обнимались, целовались, клялись в вечной любви и дружбе. Обещали найти друг друга, чего бы это не стоило.
Я попал в детский дом в Киргизии. Своих родных, ни маму, ни папу я больше не видел. К нам в детский дом приезжало много детей из Ленинграда. Я всегда рассматривал вновь прибывших и расспрашивал: кто, откуда, не видели ли где-нибудь мою Варю? Известий от Вари не было.
После окончания войны, я поступил учиться я инженерно-строительный институт в Москве. Почти десять лет я писал письма и запросы в разные инстанции. Я искал ее всюду. Я специально ездил в Питер в нашу старую квартиру, нашел людей, которые помнили меня и моих родителей. Но про Варю никто ничего не мог сказать. Я зарегистрировался во всевозможных организациях ветеранов, блокадников, жертв репрессией, детдомовцев и прочих. Это не принесло результатов. У меня опустились руки. Я не знал, что делать. Где-то глубоко внутри я был убежден, что она жива. Она могла жить в глухой деревне в Сибири, или попасть в плен и остаться жить где-нибудь в Париже или Мюнхене. Примерно в пятьдесят пятом году я прекратил поиски. Я решил, что нам уготованы разные судьбы.
В 1960-м году я женился на девушке, которую тоже звали Варей. Она мне чем-то напоминала девочку из предвоенного Ленинграда. Иногда я представлял, что женат именно на той девочке из соседней комнаты в коммунальной квартире. Жизнь продолжалась. У меня родились сын и дочка. Все пошло своим чередом. Военные раны стали забываться и затягиваться. Я много ездил по стране, строил БАМ и Байконур, Лужники и каток Медео в Казахстане. На пенсии осел в подмосковных Химках.
Иннокентий Петрович сделал паузу. Было видно, что он заново переживает важные моменты своей биографии.
– Вы так и не встретили свою Варю? – спросил Паша.
– Встретил, – ответил старичок, – месяц назад мне пришло письмо от Вари. Она писала, что случайно наткнулась на мое имя в списках детей-блокадников. Решила написать, и очень хочет встретиться.
– Не может быть, – удивился Паша.
– Может, еще как может. Оказывается, что она после войны сменила фамилию и имя. Носить фамилию врага народа было крайне непочетно. А скорее, опасно. Она взяла девичью фамилию матери, и сменила имя. Теперь ее зовут Дарья Степанова.