Запас прочности. Геннадий Михайлович ЕвтушенкоЧитать онлайн книгу.
недовольно пробурчал Лосев. – Пусть возражает. Это нормально. Каждый за свой участок болеет. Но боевая служба, – он как бы погрозил отсутствующему Саленко пальцем, – боевая служба – это прежде всего. Понял, Поляков? – Махнул рукой. – Ладно, иди, не скажу.
Прошло несколько дней. Тревожных и наполненных ожиданием беды. Она как будто витала в воздухе. Давила сверху неведомой тяжестью. Насмехалась: «Что, работаешь? Ну-ну, работай. А зачем? Все впустую. Все же пропало… Все пропало… А ты тут пашешь…» Димка передергивал плечами, отгоняя эту нечисть, бормотал: «Погоди, еще не вечер… Еще не вечер… Мы свое еще возьмем. Врешь ты все. Не так просто нас скушать. Подавишься». И, стиснув зубы, продолжал трудиться. Продолжал пахать и верить.
В середине октября зашел к нему неожиданно Саленко. Плотно прикрыл за собой дверь, да еще на засов закрыл. Прошел вглубь склада, осмотрелся, спросил:
– Один?
Дима кивнул.
– Один.
Саленко, тяжело ступая, прошел к столу, сел. Поднял на Полякова глаза.
– Плесни грамм пятьдесят. – Помолчал. – И себе тоже.
Дима даже не удивился, хотя это было впервые за всю его службу под началом Ивана Ивановича. Может, потому и не удивился, что впервые.
Налил в два стакана спирту, отрезал хлеба, струганул пару кусков сала, достал из бочки соленых огурцов. Все молча. Сел напротив начальника. Тот взял стакан, протянул к Диме. Сказал:
– Ну давай.
Молча выпили. Молча закусили. Прошло несколько минут. Саленко вздохнул:
– Хреновые наши дела, Дима. Сегодня объявили в Москве осадное положение. И эвакуацию. Правительство и госучреждения разные на восток отправляют. И Сталин вместе с ними.
Полякова как будто к земле прессом невидимым придавило. Слова не мог сказать. Потом с трудом выдавил:
– И Сталин тоже?
Саленко смотрел на него не моргая.
– Ну сам-то я его не провожал, но решение такое принято.
У Димки перед глазами все поплыло. Как молотом в голове билась одна мысль: «Не может быть! Не может быть! Не может быть! Не может…» Он поднял глаза на майора, прошептал:
– Не может быть.
Тот покивал головой.
– Я тоже думал: не может быть. А случилось. С нами тоже пока не ясно, но ежу понятно: или на фронт из последних сил, или за Урал куда-нибудь перышки чистить. Так что собирайся. – Кивнул на пустые стаканы. – Давай еще по граммульке. Иначе не переварю.
Выпили еще. Иван Иванович не стал закусывать, помахал только ладошкой у рта. Вздохнул, посмотрел внимательно на Димку, спросил:
– У тебя там, в Сибири, родни случаем нет?
Поляков непонимающе уставился на него. Покачал головой.
– Нет. Семья вся на Украине. Дальняя родня здесь: кое-кто в Москве, в Калуге, в Курске. Да я с ними как-то не очень… – Он поднял глаза, пожал плечами. – Нет, в Сибири никого нет. А зачем?
И тут до него вдруг дошло, зачем! Он встал, одернул гимнастерку, шепотом спросил:
– Вы