Трехручный меч. Юрий НикитинЧитать онлайн книгу.
никаких интеллигентских мерехлюндий насчет приоритета и суверенности. У кого меч длиннее, у того и суверенитет выше. Вот у США даже на арабском Востоке суверенитет появился и свои интересы откуда-то взялись, что в переводе на наш язык: буду охотиться, где захочу. А я сопли жую, опять меня обойдут… уже обошли.
Озлившись, я подвигал плечами, укладывая меч за спиной получше, чтобы рукоять на виду, пошел, громко топая и нарочито наступая на сучья. Деревья расступились, но не простор впереди. Вернее, простор, но совсем не тот, какой ожидал, а обширное и довольно противное болото. Конечно, с виду очень красивое: лилии, кувшинки, чистенькие такие лягушечки на толстых мясистых листьях, живописная коряга посреди болота – угрожающе вздыбленные к небу корни, блестящая слизь, однако же мне, похоже, придется идти через это болото, а я такой, что этой живописности предпочел бы заурядное и примелькавшееся до тошноты асфальтовое шоссе.
С первых же шагов к ногам присосались жадные и липкие, как сборщики налогов, пиявки. Я взвыл от омерзения, увидев их раздутые жирные тела. Одну попытался оторвать, она лопнула в моих пальцах, руку окрасило кровью по локоть. Меня едва не стошнило, к противоположному берегу несся, как бронетранспортер по мелководью.
Мелькнула мимо коряга, на нее взобралось нечто мокрое и блестящее, как тюлень, и провожало меня удивленными глазами, проскрежетало вслед что-то призывное. Наверное, у него период спаривания, но я не герой западного толка, что копулирует все, что двигается и что не двигается, я же разборчивый, мадам, я же эстет, мне надо обязательно тоже с высшим образованием, чтобы и на рояле, и на фортепиано, и вообще везде, где захочу, так что промчался до берега, выбрался из теплой жижи и почти сразу напоролся на оленей.
Прямо передо мной оказалась семья: папа-олень, мама-олениха и чудесный олененок, вылитый Бемби, хоть сейчас в мультик или на конфетную обертку. Я торопливо сорвал с плеча лук, пальцы дрожат, только бы успеть, наложил стрелу, а они все трое подняли головы и воззрились на меня в безмерном удивлении: чего это, мол, так торопился, запыхался?
Рывком оттянул тетиву, отпустил, с такого расстояния промахнуться трудно, стрела ударила олененка в левый бок. Он подпрыгнул на месте на всех четырех, стрела погрузилась по самое оперение, что значит хорошенькое дельце – молоденькое тельце. Взрослые олени еще мгновение смотрели дикими глазами, наконец сообразили, что они не в зоопарке, а я не зеленый, с сопением ломанулись через кусты, только затрещало по лесу.
Олененок упал на бок, большие коричневые глаза смотрят умоляюще: помоги, спаси, что-то мне делает больно.
– Потерпи, малыш, – сказал я ласково.
Вытащил нож, аккуратно перерезал горло, стараясь сделать это как можно быстрее и безболезненнее, мог бы, наверное, подрабатывать, поставляя кошерное мясо, кровь хлынула широкой струей. Олененок подергался и затих. Я вскинул нежное тельце на плечо, развернулся и пошел обратно.
На этот раз, когда хорошая добыча на плечах, даже болото не болото, а так, фигня какая-то.