Тридцать третье марта, или Провинциальные записки. Михаил БаруЧитать онлайн книгу.
подходит бригадир, а потом все такелажники. Все это время муравьиная братия водит вокруг матки с такелажниками хороводы и поет народную муравьиную песню «Земляничные поляны навсегда». Выкатываются на лужайку перед муравейником бочонки с прошлогодней настойкой, и веселье не прекращается до самого утра. На следующий день злые, как осы, неопохмелившиеся муравьи начинают искать остатки муравьиного спирта и попутно выяснять, кто были эти наглые рыжие суки из бригады, которая прикатила какую-то гниль вместо земляники, но отиралась вокруг матки наравне с победителями. Находят какого-то дрыхнущего без задних ног рыжего мальца и начинают ломать ему жвалы и выдергивать усы…
В городе темнота и не темнота вовсе. Тоньше кисеи, вся в дырках от бесчисленных светящихся окон, от фар автомобильных, от рекламы, от сигаретных огоньков. Как ее на себя ни натягивай – все одно не уснуть, пока штор плотно не задернешь. Деревенская темнота толстая, точно одеяло и даже не темнота, но тьма вроде египетской. Сверкнут под этим одеялом лепестки влажных от лунного света хризантем в саду, или ни с того ни с сего загорится и тут же погаснет кривоногий, с бельмом на глазу, фонарь у дороги – еще гуще тьма, еще беспросветней. В городе проснешься среди ночи – как будто и не засыпал. Все сверкает, горит, мигает без устали. А в деревне заснешь – возвращаешься в тот же самый прерванный сон, на ту же страницу. Точно и не просыпался. Никогда.
Летняя темнота и не темнота вовсе. Тоньше кисеи. Как ее на себя ни натягивай – все одно не уснуть, пока штор плотно не задернешь. Осенняя темнота толстая, точно одеяло и даже не темнота, но тьма вроде египетской. Сверкнет под этим одеялом иней на стеклянных от первых заморозков лепестках хризантем в саду или загорится вдруг и тут же погаснет кривоногий, с бельмом на глазу фонарь, у раскисшей дороги – еще гуще она, еще беспросветней. Летом проснешься среди ночи – как будто и не засыпал. Или еще не стемнело, или уже светает. А осенью заснешь – и возвращаешься в тот же самый прерванный сон, на ту же вырванную страницу. Точно и не просыпался. Никогда.
Когда спадет жара, с первым комариным писком хорошо накрыть стол на открытой веранде. Застелить его толстой белой негнущейся льняной скатертью с заглаженными складками, сервировать толстыми фаянсовыми тарелками без всяких городских каемочек. В тарелки велеть подать холодную окрошку с мелко нарезанной отварной телятиной. Хорошо к телятине добавить говяжий или свиной язык. Нарезанные мелко огурцы, редиску, укроп, петрушку, яйца и лук положить в глиняную миску, из которой порционно раскладывать все это по тарелкам большой расписной хохломской ложкой. Отдельно поставить тарелочку, на которую положить лук с маленькими белыми головками не больше грецкого ореха и молодой чеснок. Тут же поставить дедовскую хрустальную солонку с крошечной серебряной ложечкой. Ложечку потом можно вытащить и умакивать луковые головки прямо в солонку. Сметану, конечно, надо подавать в соуснике темно-синего или зеленого