Закат на Босфоре. Наталья АлександроваЧитать онлайн книгу.
Нет, собственно. – Ротмистр обиделся, но не очень. – Я вас тут не поджидал… Так, прогуливался, как свободный человек, витрины разглядывал, но раз уж мы с вами встретились, можно и поговорить…
– И о чем же мне с вами, свободный человек, разговаривать?
– Да уж вы, наверное, знаете, вы человек образованный, а мы – люди темные… И расходов много в последнее время. Жизнь здесь такая дорогая – это просто ужас какой-то. Понятное дело – турки эти мусульмане же, им до христиан дела нету…
После посещения турецкой бани Борис уснул на узком диванчике в Вариной комнате как убитый. Сестра рано утром ушла в госпиталь, поручив его заботам хозяйки. Старуха уразумела наконец, что молодой офицер – это родной брат ее постоялицы, а вовсе не полюбовник, а может, просто Борис ей понравился – многим женщинам независимо от возраста и национальности нравились прямой взгляд его серых глаз и открытая улыбка – так или иначе, Баба-яга сегодня утром была с ним достаточно любезна и накормила особенной турецкой простоквашей с горячими лепешками. Борис побрился и причесался перед крошечным Вариным зеркальцем, а затем отправился в госпиталь.
Алымов выглядел сегодня значительно лучше. Он полусидел на кровати, держал стоящую рядом Варю за руку и не сводил с нее влюбленных глаз. Они были настолько заняты друг другом, что Борис счел для себя возможным уйти, не преминув все же ехидно заметить, что у всех влюбленных удивительно глупый вид. Они даже не заметили его ухода.
– Как вам нравится Константинополь? – спросил Аркадий Петрович Горецкий.
Они сидели в небольшом, но уютном ресторане на Пери, который держал веселый толстый итальянец по имени Луиджи.
– Очень не нравится, – вздохнул Борис. – Кругом шум, грязь, крики, мальчишки чумазые под ноги бросаются…
– Это вы по Галате обо всем городе судите, – рассмеялся Горецкий. – А в Пери вон – богато и пышно. Красивый город…
– Мне на красоту смотреть некогда, – ворчливо ответил Борис, – и денег нет, чтобы по Пери гулять.
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Вы где устроились?
– Стыдно сказать, у сестры, – вздохнул Борис. – Ей и одной-то там тесно. Но в гостиницах такая грязь – в дешевых, конечно. Одни, прошу прощения, клопы и другие домашние животные…
– Я тоже в гостинице не живу, – согласился Горецкий. – Хоть и могу себе позволить дорогой отель.
– Помню ваши привычки, – усмехнулся Борис. – Быть как можно тише и незаметнее… Как это вы в ресторане со мной встречаетесь.
– А вы заметили, что ресторан этот наши с вами соотечественники отчего-то не посещают? – живо откликнулся Аркадий Петрович. – Надо сказать, от этого Луиджи только выигрывает – ему не нужно держать двух здоровенных вышибал, которые выносили бы поздно ночью пьяных русских офицеров на улицу и укладывали подальше от дверей ресторана, чтобы те не могли вернуться. Так вот, в гостинице я не живу потому, что на свете нет иной страны, где бы любопытство и подозрительность не возникали бы так