Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть первая. Василий ВаргаЧитать онлайн книгу.
меня поняли! Я всей душой и сердцем прилипла к вашему сыну, я уже его отняла у вас и он ко мне присосался, к моей груди прилип, – как я могу замышлять что—то против него, ну как, скажите, мамочка? Если бы вы были на моем месте и держали бы под пятой, то есть, я не так сказала, если бы вы имели некоторое влияние на такого известного не костлявого мужа, – чтобы вы сделали? Вы бы его денно и нощно в своих мечтах, аки на парусах лелеяли, на морских волнах качали, на горных ветрах убаюкивали. Нет больше в целом свете такой Маруньки, которая бы все—все отдавала, ничего не требуя взамен. Уймите свой гнев, и поедем, нас ждут великие дела. Сам Устичко ко мне много раз приходил, на колени становился, упрашивал разыскать Митрия Лексеевича, потому как без него новая власть не знает с чего начинать. Видимо, и сам Кравчук Левонид Макарович им интересуется. Зачем нам тут недоразумения разбирать в такой час? Родина требует, чтобы мы были едины. Заводи мотор!
Евдокия Семеновна, тронутая речью невестки, в особенности тем, что ее впервые назвали мамочкой, сникла, сильно опустив голову и согнув спину и так застыла в виде вопросительного знака.
– Прошшаваю тебя, поехали, – произнесла она слабым голосом.
Дилок это приземистый горный хребет, разделяющий два села – Бычково и Апшу. Здесь красивая дубовая роща, что украшает макушку горы, через которую петляет в виде многократно изогнутой змеи автомобильная дорога кое—где посыпанная крупно молотым гравием и просто камнем. На машине ехать одна мука: здесь трясет точно так же, как на камне дробилке. На самой макушке Дилка массивное, грубо сработанное здание из кругляка, нечто в виде длинной русской избы. Эта достопримечательность – наследие социализма. Но жители Бычкова и Апши, не испорченные видами дворцов загнивающего капитализма, и этому были рады. Здесь можно напиться до свинского состояния и поесть шашлыка, приготовленного неделю тому назад, а потом вновь разогретого на плите.
Это на первом этаже, где стояли столы, сбитые из грубых не строганых досок хвойных пород, а выше— что—то, в виде яруса, как в театре. Этот ярус, перегороженный тоже досками, куда были внедрены железные кровати, поставлены маленькие столики с ночниками—лампочками, – эдакое своеобразное место интимного уголка эпохи перестройки и ускорения темпов экономического развития. Здесь, руководствуясь социалистическим принципом распределения: за довольно значительную сумму путем опустошения кошелька, можно было уединиться с подругой и встретить зарю вдвоем на соломенном матрасе.
Как только черная «Волга» подкатила к зданию и из нее вышли Марунька и Авдотья; метрдотель Тафий выскочил им навстречу и расплываясь в улыбке, произнес:
– Приветствуем дорогих гостей! Добро пожаловать, как говорится.
– Иде наш дорогой Митрий Лексеевич? – вместо ответного приветствия спросила Марунька. – Показывайте! Все показывайте. Я должна его разыскать, он нужен не только мне, но и Родине. Иде эта яма и эта дырка,