Золотая мафия. Василий МоисеевЧитать онлайн книгу.
номеру, – попросил он и заговорщически улыбнулся, – по служебному делу…
Галина Сергеевна тоже улыбнулась. Они хорошо поняли друг друга.
Глава 8
За четыре дня, проведенные в камере, Ломоть о многом передумал и многое вспомнил. Вся жизнь прошла перед глазами, начиная с далекого беззаботного детства, обещавшего безоблачное будущее, и заканчивая нынешней незавидной реальностью, ограниченной мрачными стенами, жестким топчаном и скорым судебным приговором. Не таким рисовалось Ломтю сегодняшнее положение, совсем не таким. Даже в самых мрачных мыслях никогда не представлял, что страшное слово «арест» когда-нибудь будет внесено в милицейский протокол напротив его фамилии – Краюхин, отгородив на несколько лет от жизни. От нормальной человеческой жизни со всеми ее проблемами и радостями. От солнечного света, от городской суеты, от шумных ресторанов, от женского тела, которого коснется очень не скоро. Если вообще коснется. Этот пугающий вариант тоже нужно учитывать. И математика тут простая, безо всяких дипломов разобраться можно. Если, не дай бог, менты раскрутят «владимирское» дело на полную катушку, тогда к 28 годам, свободным и уже прожитым, можно будет смело накинуть лет пятнадцать тюремных. Это в лучшем случае, а в худшем, о чем не хочется даже думать, все двадцать. Если не «четвертак». А то и вообще пожизненное. Вот и гадай после таких раскладок о ближайшей перспективе, прибавляй к прожитым годкам неизвестные величины от 15 лет и до бесконечности. И получается либо цифра 43, если засветит «пятнашка», либо 48, если «двадцатник», и так далее до глубокой старости. До самой смерти. Блин, о таком лучше не думать. До чего же идиотские мысли приходят иногда в голову, не по себе становится. Надо о чем-нибудь веселом думать, а не о глупостях размышлять. Если такое вообще возможно в мрачной камере.
Ломоть пробовал закрывать глаза, чтобы не видеть голых неприветливых стен, как-то обмануть реальность и хотя бы в мыслях перенестись на волю. Он выискивал в памяти светлые моменты жизни, но это мало помогало. Разве лишь помогало заснуть, забыться на короткое время, благо внутренний распорядок заведения дневной сон не запрещал. Ломоть устраивал себе тихий час, как когда-то давным-давно в детском садике. Однако тихий дневной час отнимал сон ночной, и в первую же ночь, прокрутившись чуть ли не до утра и обмяв все бока на жестком ложе, арестант осознал тщетность своих попыток уйти от реальности. Ночные мысли были еще более безрадостными, чем дневные. Днем хоть людские голоса слышны, чей-то смех, пусть даже ментовский, чьи-то шаги по коридору, тоже ментовские, а ночью глухая тишина. От такой тишины может появиться звон в ушах. Где эти гребаные сыщики, куда запропали? Забыли про него, что ли. Повязали, скрутили, приволокли в застенок и смылись куда-то. Хотя бы с этими мудаками пообщаться, и то на душе полегчает. Интересно, что они там разнюхали, чей след взяли? С одной стороны, это хорошо, что сыщики на время про него забыли. Может, появились дела поважнее, чем возиться с Ломтем? Может, у него есть шанс пройти