Игра в Джарт. Глория МуЧитать онлайн книгу.
глаза от девицы, не зная, куда девать себя со стыда.
Конечно, она не умеет обращаться в бобра. Да и зачем бы такой красавице это делать? Ладно бы еще в журавля, или в лебедь, что дивной, чистой белизной своей поражает взоры. Но в бобра?!
Глупо было и спрашивать.
Однако на мгновение Кочевнику показалось, что сердце его дрогнуло, как тонкая веточка в руках лозоходца, безошибочно указывая на эту девицу, как на суженую ему.
Прежде никогда подобного не случалось, а ведь он объездил весь свет (хоть и не своею волею), жен и девиц повидал без числа, и всегда уверен был, что ему подойдет любая, лишь бы ладная да веселая.
Но ни разу еще сердце его не рвалось так, не билось, будто заяц в силке. Он, пожалуй, ни разу доселе и не думал о своем сердце, и не вспоминал, что сердце есть у него.
Сам не свой от смущения, Кочевник потупился, и натолкнулся взглядом на отрезанный рукав алого шелка, чуть поблескивавший в лунном свете, как сброшенная змеиная кожа.
Поднял, отряхнул, бережно разгладил. Покосившись на девицу, спросил:
– Можно, я возьму это?
Дева кивнула. Все-таки рассмеялась.
Тогда он поднял голову и призвал Хан-Гароди.
– Здесь я, – проворчала Птица. Она сидела, нахохлившись, на полуразрушенной каменной оградке, окружавшей бумажный дом. Вытянула шею, встряхнулась, с упреком сказала, – Вот дались же тебе эти бобры, в самом деле. Если подумать, так лисы куда милее.
– Лисы?
Птица кивнула.
– Пророчества, знаешь ли, всегда туманны. Сам суди: то германский змий вдруг воспрянет, а красный дракон будет чахнуть на краю болота. То водный волк кого-нибудь возвеличит в сопровождении африканских лесов (и как это вообще, скажи на милость, понимать – в сопровождении лесов? в каком таком сопровождении?), а то еще чего-то там вепрь из Корнубии. Право, и с ума сойдешь с этими пророчествами, а ведь бывают же еще и ошибки! Ты сам-то уверен, что речь шла именно о бобре? Точно уверен?
Кочевник слушал ее вполуха (он постиг это искусство в совершенстве – у него было пять сестер), и, пока Птица болтала о лисах, драконах и вепрях, подошел к ней сложил шелковый лоскут вдвое, достал стилет и прорезал сверху.
Бережно натянул на Птицу. Пригладил ей перья.
– Ты хотела попонку. Такая пойдет?
Птица ахнула, расправила крылья, вывернула голову назад, как сова, пытаясь посмотреть на себя и со спины. Обрезки красных шелковых нитей трепетали на ветру.
– Ах! Теперь-то я выгляжу, как подобает! Красиво? Скажи? Нет, правда – красиво? Ах, что за шелк! Ах, что за цвет! Нет, ты только посмотри, посмотри, что за прелесть эта моя новая попонка!
Кочевник хмыкнул. Не удержавшись, взглянул на девицу.
Девица же та, лунная дева, без тени страха одолевшая шестерых головорезов, увидав волшебную Птицу, испуганно вскрикнула, отступила назад – и вдруг исчезла, изникла, истаяла в воздухе.
В лунном свете маленькая белая лисичка, прижав уши, со всех ног кинулась наутек. Она была едва ли больше кошки.
Очень маленькой она была.
Птица,