Вас приветствует солнцеликая Ялта!. Анатолий СанжаровскийЧитать онлайн книгу.
с внучкой там и прели при горке вещей, где он высадил их из симферопольского троллейбуса.
Завидела Колёку Алёнка – со всех ног бросилась к нему. С лёту счастливо воткнулась в его коленку.
Ожила и бабка.
– Ну, как вы тут? Без ссор? Без кровопролитий?
Бабка смято махнула разом обеими руками.
– Ой!.. Избави, Боже, от кулака блоху… Со мной она в ссоре, тольке с тенью с моей дружа… Никак не свяжем, как однем добираться. Сидим без дела, киснем, как мёд… Ты-то чё наискал?
Колёка свёл подушечками большой и указательный пальцы:
– Красивый ноль!
– Ну и ладуньки! – ободрительно сказала бабка. – Айдаюшки с нами. Давай-но чтобушко одним кагалом держаться… Вместях будем на собак лаять.[8] Со своей радостью я сюда с-из молоду кажный год наведуюсь. В прошлом лете жила у самой у центри… На Чехова… Три шага – море, два шага вбок – танцплощадка… Бли-изка… У меня знакомцев там полная лавка. Писала одной… Ждё… Где двух, тамочкя и третьего, бреша, положит…
Увы, бабка сама оказалась без приюта.
Квартирная воеводша, у которой бабка оттолклась в давешний наезд, сказала, что у неё всё под завязочку глухо забито. Не то что бабке с девкой – прусаку негде перебедовать ночку.
Бабка к соседке. К Мельничихе. К Мельнице. Так навеличивали во дворе Капитолину Пышненко.
Глянул Колёка на Капушку – его по́том так и обсыпало.
«Ти… Богате-ейская бомбочка… За неделю не обежать… Эта мормониха с весёлой валторной[9] кого ни подай в айн момент на папироску присушит… И пожалуйста! Мы и без папироски не проть причалить к этой любопышечке… Одному на юге… неприлично… И у ежа есть подружка жизни. А чем я хуже ежа? Чем?..»
Торчит перегретый солнцем Колёка посреди двора, у колонки, тянется ухом к жужжанью бабки с круглявой Мельничихой и никуда уже ему не хочется идти больше. Хочется прикопаться здесь и только здесь.
«Раз уж поскользнулся, то заодно и отдохну… Только, чую, отдыха не получится. Боюсь, как бы я экспромтом не поцарапал этой трале невинность…»
Кутаясь и без того в тесный кургузый цветастый халатишко, Капа весело укатывается колобком во вторую от правого края дверку, размахнутую до предельности нарастопашку.
Дверей в ряд всего пять. По числу семей во дворе.
Все двери распаренно размахнуты нараспах, будто перепрели от жары, и в то же время деловито поджидают, зазывают любого бездомника, готовые заглотить его в свои темнеющие недра, в какую в первую он ни влети дверь.
– Мельница намолола нам такеичкой муки, – докладывает бабка Колёке. – Две ночки кавардак. Зато потем благодатушка Божья сплошняком! Вхожу в пояснению… На две ночи отдружила нам сарайку. Там у ей освобонится фатера. Мы перебегаем на фатеру. Пойде?
– Побежит!
Минут через десять наши приезжане вошли под свою крышу.
Правда, вошли не все сразу. Вжались пока только бабка с внучкой.
А Колёке уже и не вдавиться в этот чудильник.
Некуда.
Не было на Колёку места даже просто постоять.
А вот так сразу, с дороги, садиться-валиться
На собак лаять – бездельничать.
Валторна – зад.