Битва колдуньи. Сага о мечах. Елизавета ДворецкаяЧитать онлайн книгу.
мудрой и умелой, какой была бабушка Сигнехильда, но уже на пути к этому! Ингвиль ликовала в душе, словно сама родилась заново.
– Должно быть, бабка многому успела научить тебя, – заметил Моди. – И смелость твоя достойна твоего знатного рода. Как ты говоришь, называлось то чудное племя – ундерберги?
– Ты знаешь, духи умерших предков сопровождают живых. И моя бабка сейчас со мной. Еще когда я увидела на отмели ваш корабль, мне как будто кто-то изнутри подсказал, что у вас беда. Это была она.
Моди окинул горестным взглядом темную землянку. С каждым из этих людей он жил под одним кровом, ел общий хлеб, делил скамью на корабле, трудности походов, опасности битв, радость побед и сладость добычи и славы. Каждый из этих людей был ему родным, и он не мог без боли думать о том, что ненасытная Хель заберет кого-то еще. Кого? Хрольва или Ульва? А может, Эгиля? Лейва Большого? Чтобы его новорожденный сын, появившийся за время их путешествия дома, в Аскефьорде, никогда в жизни не увидел отца?
– Да, я теперь часто думаю о вмешательстве духов! – со вздохом сознался Моди. – Послушай, йомфру… Я слышал, у вас тут есть какой-то священный камень, где живет тюлень… Может, если мы принесем ему жертвы, он помилует моих людей?
– Большой Тюлень гневается, если ему не приносят жертв, когда проплывают мимо. И мой отец принес жертвы в тот же день, как вы здесь появились, – чтобы мор не перекинулся на усадьбы в округе. И Большой Тюлень уберег нас. А вам теперь… Конечно, он не откажется от жертв и сейчас, но, боюсь, проку будет немного… И знаешь, я впервые слышу, чтобы он насылал болезнь. Раньше он мстил только дурной погодой и встречным ветром. Ну, еще плохой ловлей.
Три следующих дня были для Моди самыми мучительными. Он не отходил от племянника ни на шаг и не выпускал его рук из своих, не давая расчесывать желто-бурую корку, покрывавшую все тело. Для верности руки Хродмара привязывали к лежанке, он стонал и метался, и Моди страдал, как если бы был болен он сам. – Неужели он все-таки умрет после всех этих мучений? Я не знаю, как вернусь к моей сестре Стейнвёр и скажу, что ее единственный сын умер! – твердил он Ингвиль, чуть не плача и даже не пытаясь сохранять внешнюю невозмутимость. – Лучше бы умер я сам!
Теперь, когда появилась надежда на выздоровление, потерять племянника было бы вдвойне горько.
Зато как же счастлив был Моди, когда увидел, что корки начали отпадать! Сначала от них очистилось лицо, потом шея, руки, ноги. Как птенец из скорлупы, как змея из старой кожи, Хродмар заново рождался на свет. Теперь он был в сознании, и хотя говорить от слабости еще не мог, кровавые отеки исчезли и на Моди смотрели знакомые голубые глаза.
Увы! Только глаза и остались от прежнего Хродмара сына Кари. Все лицо его покрывали шрамы от вскрывшихся гнойников, и кожа стала бугристой, сплошь усеянной впадинами и выступами. Черты лица переменились совершенно: ни друг, ни кровный враг не узнали бы его теперь. Но Моди не помнил себя от радости, что племянник выжил и начинает поправляться. На перемены