Белый снег России. Александр КупринЧитать онлайн книгу.
Дома Романовых, за что имел большие неприятности. Но его авторитет среди солдат еще больше вырос…
Монархические настроенные эмигранты увидели в сюжете этого рассказа клевету на «победоносную» русскую армию. Георгий Шервуд писал редактору «Возрождения» Ю.Ф. Семенову: «С чувством величайшего недоумения прочел я рассказ Куприна “Последние рыцари”, помещенный на страницах редактируемой Вами газеты. Не один я из числа Ваших читателей был удивлен и невольно задал вопрос: что это? Как могло “Возрождение” напечатать такой рассказ-пасквиль? “Последние рыцари” как нельзя более подходят к одной из советских газет, где и будут, несомненно, перепечатаны, но “Возрождение” – тот орган эмигрантской печати, который мы привыкли считать выразителем здоровых и чистых государственных взглядов, – как можно было напечатать весь этот вымысел?»
О чем бы ни писал Куприн, у него повсюду возникает чувство Родины. Даже в произведениях, отражающих зарубежную действительность, таких как «Золотой петух» и «Юг благословенный» – серии очерков о провинциальной Франции, отдавая должное красотам французского пейзажа, Куприн вспоминает черты родной русской природы, и все его симпатии оказываются безоговорочно отданными ей. «С чем сравнить этот пейзаж? – задает себе вопрос писатель, рассказывая о Верхних Пиринеях. – Там, где он красив, – ему далеко до великолепной роскоши Кайтаурской долины и до миловидного нарядного Крыма. Там, где он жуток, – его и сравнить нельзя с мрачной красотою Дарьяльского ущелья. Есть местами что-то похожее и на Яйлу, и на Кавказский хребет, но ведь давно известно, что у нас было все лучше!»
В цикле очерков «Париж домашний», наблюдая парижских каменщиков, он пишет, что они «совсем похожи на русских (Мишевского уезда, Калужской губернии)», а любители голубей гоняют птицу, совсем как в Москве.
Гонорары за малочисленные и малотиражные книги на русском языке (на иностранные языки Куприна переводили все реже) приносили мизерные деньги, жене время от времени приходилось искать для себя работу. Куприн писал из Парижа дочери от первого брака Лидии: «Живется нам – говорю тебе откровенно – скверно. Обитаем в двух грязных комнатушках, куда ни утром, ни вечером, ни летом, ни зимой не заглядывает солнце… Ужаснее всего, что живем в кредит, то есть постоянно должны в бакалейную, молочную, мясную, булочные лавки; о зиме думаем с содроганием: повисает новый груз – долги за уголь».
Содержание и стиль произведений Куприна, созданных в эмиграции, отличаются от произведений, созданных в России, в них звучат тоска и чувство обреченности. «Есть, конечно, писатели такие, что их хоть на Мадагаскар посылай на вечное поселение – они и там будут писать роман за романом. А мне всё надо родное, всякое – хорошее, плохое, – только родное… Я готов пойти в Москву пешком», – как-то сказал Куприн.
В письмах с теплотой и нежностью вспоминает Куприн покинутую Родину. В январе 1927 года он пишет проживающему в Финляндии великому русскому