Император Бубенцов, или Хромой змей. Владислав АртёмовЧитать онлайн книгу.
бормотала, потрескивала, струилась под сурдинку далёкая музыка. На столе в круге света от свисающего с потолка абажура стояли две тёмные бутылки вина массандра. Початая бутылка коньяка высилась в окружении рюмок и стаканчиков, прибавляя к обстановке ещё больше тепла и уюта.
Девицы, наскоро накрыв стол, теснились у раковины. Принагнувшись к небольшому зеркалу в кафельной стене, докрашивали губы.
– Так, говорите, одноглазый был? – в который раз переспросил Бубенцов.
– Как камбала! – весело сказала Настя, тряхнув гривкой.
– А на вид бомж?
– Бомж, пан Ярош, – подтвердила Горпина. – Одного вока немае.
– Как камбала! – повторила Настя понравившееся ей сравнение.
– Да-а, – сказал Ерошка. – Загадка! Всё сотенные, значит? И при этом одноглазый. Парадокс! А кстати, покажите купюры, глянуть…
– Нормальные купюры, – сказала Настя.
Ерошка понял, не покажут. Взял с этажерки растрёпанную колоду, рассеянно стал тасовать карты.
Разговор снова иссяк. Они ещё не успели толком познакомиться, не было общих тем. Тему же его чудесного выкупа и освобождения из плена исчерпали, обсудив по дороге несколько раз.
– Горпина. Редкое имя, – сказал Ерошка. – Аграфена по-нашему?
– Гарпия по-нашему, – низким, грудным голосом отвечала девушка. – У нас в Украйне много таких.
– Не сомневаюсь. Гарпия в переводе с греческого – ведьма. Говорят, брови срастаются у ведьм. Гоголь, кажется, писал. Я имею в виду не то, что у тебя тоже брови срослись, – поспешил поправиться Ерошка. – Имеется в виду у красивых.
Опять повисло молчание.
Мысль о том, что деньги были настоящие, не давала покоя. Ныла занозой, мучила, томила, и никакой болтовнёй нельзя было заговорить тревогу. Налил чарку коньяку, махом выпил. Вытер губы, закусил ломтиком ветчины. Ветчина была розовая и мокрая. Это натолкнуло на кое-какие ассоциации. Бермудес учил, что при первом знакомстве с девушкой следует поразить её воображение чем-нибудь неординарным.
– А доводилось ли вам, девушки, – спросил Ерошка, – пробовать человечье мясо?
– А то тебе доводилось? – усмехнулась Настя.
– Мне не доводилось, но друг ел. Другого своего друга.
– Не диво! Все друг дружку едят, – тотчас нашлась Настя.
– Я в натуральном смысле. На Севере дело было. Один ногу сломал, а тут буран. Зарылись в снег, сидят обнявшись. Мороз лютый. Неделя проходит. Еды нет. Что делать? На ноге гангрена. Этот думает, всё равно ноге пропадать. Выставит вот так вот из норы на мороз. На улице минус шестьдесят. Анестезия. Кусок заморозят, отпилят, сварят. Оба питались, а потом вертолёт. Вот так и выжили. Один, правда, частично. А друг его на шесть кило разжирел. Движения-то нет.
– С трудом верится, – усомнилась Настя. – А пилили чем?
– Этот опыт о чём говорит? – сказал Бубенцов, пропуская неудобный вопрос. – От человека не убывает, сколько ни отрезай.