Небесная танцовщица apsaras. Валерий Вячеславович БодровЧитать онлайн книгу.
женщины в нужное русло, и заставила, наконец, пригубить этот запретный плод добра и зла.
Что за бред я несу?
Как только Наталья узнала, что ребёнок от мужа, так сразу вернулась к нему. Там деньги, там достаток, там настоящий отец, в конце концов. Я не останавливал её. Я вообще никогда и никого не останавливаю и не зову. Все вокруг сами приходят и стараются проложить вокруг меня свои запутанные тропинки. Я брожу по ним и иногда составляю карты, чтобы не сбиться со своего, предназначенного только для меня, пути. Если бы только я имел право привлечь тихую, оттаявшую от какого-нибудь горя, душу к своей давно потерянной судьбе, я бы сделал это. Но Вы же понимаете, друзья мои, что повсеместный обман достиг совершенства и уже молодая поросль жадно взирает из распашонок, чем бы поживиться за пределами детской кроватки. Поэтому я прощаюсь, и ухожу в далёкое плавание.
Вот и новая знакомая тянет оранжевое через трубочку у барной стойки. Она загорела и стройна. За её плечами на побережье торчат две облезлые пальмы и зеленоватый кусок океана. «Как твоё имя, дитя джунглей?» «Hello!» – кивает она мне, принимая заманчивую позу, обтягивающее платье, манящий изгиб перламутровой шеи. Я улыбаюсь широко и протягиваю ей сигарету.
Часть 2
Небо – острова
На высоте
Взгляд ловит покрывало облаков
и край крыла за тёмно-синим фильтром,
в коленях плед, как земляной покров,
расчерчен на квадраты и палитры.
Сосед бубнит про качку и грозу,
посасывая фляжку из кармана.
Я, наконец, себя к тебе везу
из временного выудив аркана.
Пусть борется с гипнозом циферблат
в серебряную луковку обутый.
Потерянной секунде каждой рад.
Я жадно собираю их в минуты.
Ещё немного и твоя рука
окажется в моей большой ладони,
как маленькая тихая река,
свой океан когда-нибудь догонит.
И день замрёт секундой дорожа,
минуя состояние постоянства:
и стрелки с новой силой задрожат,
и двинут соединённое пространство.
Новые скорые знакомства, впечатления – это болезнь. Неприятно чувствовать себя постоянно больным. Ранее от слова «пальма» или «океан» меня бросало в романтическую дрожь, переходящую в видения, которыми закончилась первая глава. Но вот я сижу под хилой пальмой, смотрю на серый океан. Всё уныло: ветер с его песчаными порывами в уставшие прищуры глаз, он же приносит запах гнилья с побережья, которое я вижу со своего ротангового стула. Кусается песчаная мошка. Икры исчёсаны до малиновых полосок. Клочья взбитой волнами пены гуляют на стыке стихий, чайки гурьбой стоят неподалёку на своих трехпалых ластах в ожидании подачки. Душно, однако, и сыро, и пасмурно. Пальмовая роща рядом шелестит своими полупластиковыми кронами.
На деревянный помост прибрежного бара выползла кобра. Меткий бросок бармена топориком