Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Перемещенное лицо. Владимир ВойновичЧитать онлайн книгу.
белки и соболя есть, а обезьяны не водятся.
– Так откуда ж им тама быть, – Чонкин вспомнил утверждения Гладышева, – когда они все в человеков попревращались?
– Как это? – не поверил Свинцов. – Оборотни, что ли?
– Навроде того, – подтвердил Чонкин.
– Это бывает, – согласился Свинцов. – У нас в деревне тоже Варька косая кошкой по ночам оборачивалась. У коров чужих молоко отсасывала. А брат мой Серега ее в хлеву ночью пымал да лапу ей топором оттяпал…
Говоря это, Свинцов не выпускал из виду того, что сидел на дереве, прищуривал то один глаз, то другой, и тот в ответ на него так же щурился.
– И чего с лапой сделал? – спросил Чонкин.
– А ничего. Завернул ее в тряпку, поклал на печку, а утром гля, а там не кошкинская лапа, а человецка рука…
– Ну, и далее? – потребовал продолжения Чонкин.
– Далее более, – сказал Свинцов. – А ты как думаешь, обезьянов едят?
– А кто их знает, – задумался Чонкин. – Мне не доводилось, а вообще-то чего ж, они же ж тоже из мяса и костей состоят.
– И то, – рассудил Свинцов, – покуда человеком не обернулся, такой же животный, как, допустим, свинья. Так что сперва шерсть на костре опалим…
– Дурак, что ли? – спросил Чонкин.
– А чо?
– Через плечо, – сказал Чонкин. – Зачем шерсть-то палить? Из шкуры рукавицы сделаем, шапки пошьем.
– Тоже дело, – согласился Свинцов, потерши остывшее ухо. – А ты сашлык лопал когда или нет?
– А чо это?
– Чо-чо, – передразнил Свинцов. – Скуснятина, вот чо. На куски мясо порубишь, на прут насадишь и в огонь и так поворачиваешь, чтоб со всех сторон равномерно. Это ж такое вот это у-у! – восполнил он нехватку слов междометием. И, подняв винтовку, Свинцов потянул рукоять затвора.
– Не стреляйте! – закричала обезьяна человеческим голосом. – Не стреляйте, я сдаюсь.
– Гля! – удивился Чонкин. – Уже превратившись.
– Да, – Свинцов разочарованно опустил ствол. – Я ведь, знаешь, человека убить могу, но человецкое мясо кушать не буду. Стошнит. Ладно, – приказал обезьяне, – вались на землю. Да не боись. Не побегешь – не убьем.
Обезьяна проворно спустилась и стала перед Чонкиным и Свинцовым почти на две ноги, только слегка опираясь передними конечностями о поваленное дерево.
Хотя была она покрыта шерстью с ног до головы, Свинцов разглядел в зарослях признак мужского пола и спросил спустившегося строго:
– Кто такой и какой будешь нации?
Спустившийся молчал и дрожал мелко, как овца перед закланием.
– Говори, кто ты есть! – зарычал Свинцов и щелкнул затвором.
– Не стреляйте! – снова взмолился спустившийся и стал часто кивать головой. – Русский я. Православный, – добавил он, видимо, неуверенный, что последняя характеристика будет ему на пользу.
– Врешь! – не поверил Свинцов. – Обезьянов русских не бывает. Или ты не обезьян?
– Э! – толкнул Свинцова