Первая командировка. Василий АрдаматскийЧитать онлайн книгу.
попавшему к нам, все вокруг непонятно. И главное его удивление – почему люди наши, по его мерке, живущие бедно и без всяких удобств, защищают эту свою жизнь, не щадя жизни собственной. Не в силах это понять и объяснить, немец хочет верить гитлеровской пропаганде, утверждающей, что мы просто неполноценные люди. Но если у какого немца собственная башка варит, случаются интересные истории. Один немецкий офицер, шишка, правда, небольшая, оказался на постое у нашей колхозницы. До войны была она членом правления колхоза и депутатом сельского Совета. Женщина с виду простенькая, но по-народному мудрая. А этот ее немец знал откуда-то русский язык. По вечерам он со своей хозяйкой вел разговоры про то, про се – про жизнь, одним словом. И вдруг мы узнаем, что немец начал проявлять о своей хозяйке всякие заботы – снабжает ее провиантом, подарки разные преподносит. Мы думали, он подлаживается к ней по любовной части. Оказалось, совсем не то. Она нам сообщила, что он сильно засомневался насчет этой войны и того, что им внушали о России и о русских. Взяли мы это на заметку, но выжидаем. А немец меж тем запил. И как напьется, начинает такое говорить про своего Гитлера, что хозяйка запирала его на ключ, чтобы он в таком виде не вылез к своим. И тогда мы решили к тому немцу подобраться и поручили это партизану, который в мирное время был учителем немецкого языка. Но опоздали мы с этим. Видно, гестапо узнало о настроении немца, и он исчез. А к колхознице они явились с обыском, перетрясли всю избу и ее забрали. Неделю допрашивали, но она прикинулась непроходимой дурой. Они ее избили и выпустили. Сейчас она у партизан поварихой работает. Мы ее расспрашивали – чем она немца своего разагитировала? Отвечает: никакой агитации не было, просто рассказывала ему о нашей жизни в мирное время.
К чему же данный факт нас призывает? Надо нам внимательнее присматриваться и к немцам. Весьма это может пригодиться для нашей работы. Но дело это тонкое и не быстрое, и главным все же остается – бить их смертным боем. От этого уцелевшие тоже умнеют. Разгромили мы как-то карательный отряд, а одного карателя живьем взяли. Эсэсовец, между прочим, – их сливки. Что он только у нас ни проделывал! Какие номера ни выкидывал, чтобы спасти жизнь! И все клянет своего фюрера, клянет, да еще как! А час назад он деревенского мальчишку в упор застрелил, а когда мать бросилась к нему – и ее. У меня такая мысль: у иного немца вся его идейность на нитке держится.
Стали задавать оратору вопросы. И больше какие-то несерьезные. Один курсант возьми да и спроси:
– Членские взносы у коммунистов собираете?
Секретарь даже не улыбнулся, ответил серьезно и злясь немного:
– Там у нас часто членский взнос в партию – жизнь.
Кто-то спросил:
– В каких условиях вы там живете?
Секретарь ответил:
– В трудных условиях живем. В очень трудных. Другой раз за неделю умыться нельзя.
Еще вопрос:
– Был ли у вас хоть один случай перехода немца на нашу сторону?
Ответ:
– Не