Два солдата из стройбата. Владимир ЛидскийЧитать онлайн книгу.
Портянка для солдата есть стратегическое средство обеспечения солдатского комфорта… Поэтому… если самим солдатом не обеспечивается должный уровень внимания к собственной портянке… и она наматывается кое-как… то данный солдат не может считаться боеспособной единицей… а считается обозным арьергардом! Если у солдата вследствие неправильной намотки портянок… сбиваются на нежных пятках кровавые мозоли… то сей солдат считается командованием нашей армии, всем советским народом и лично мною пожизненным врагом. Ибо… кровавые мозоли… есть неприкрытый саботаж воинских задач и преступное небрежение своим армейским долгом…» Так поучал сержант Мокеев новобранцев, поглядывая временами на Пшеничникова и Петрова, сидящих рядом и синхронно мучающих свои портянки…
Через пару дней новобранцы стали свидетелями неприятной сцены. Человек двадцать пацанов утром, после завтрака драили мастикой деревянные полы казармы. К Пшеничникову, работавшему в дальнем углу, подошёл вертлявый паренёк, что-то спросил, тот ответил односложно и резко. Паренёк повторил свои слова – Василий повторил ответ, выставив вперёд правую ладонь, словно пытаясь отгородиться от вопрошавшего, и слегка покачал ею. Но тот вынул из кармана деньги и протянул Пшеничникову, который снова выставил ладонь и ещё более твёрдо покачал ею. Тогда вертлявый сделал короткий шаг к Василию, стал чуть сбоку и, локтем ухватив его за горло, повалил на пол. Всё произошло молниеносно. Петров даже не успел отреагировать. Вертлявый ухватил жадною рукою шелковый гайтан на шее пацана и с силою рванул на себя. Но прочный шнурок не поддался. Тут на помощь Пшеничникову подоспел Петров. Дав вертлявому хорошего пинка, он приподнял перхающего Василия и помог ему встать на ноги. На шее у парня рубиновою полосою пламенел горячечный рубец…
Прошло ещё несколько дней, в течение которых новобранцы осваивали строевую подготовку, зубрили Устав, дремали на политзанятиях, мучали на кухне картошку, раздражая своею неумелою чисткою поваров и кухработников, а серебряное распятие Пшеничникова, между тем, блазнило многих и на многих навевало отнюдь не богоугодные мечты.
Как-то раз с утра пораньше сержант Мокеев проводил с новобранцами занятия по строевой подготовке на плацу. Разучивали торжественный шаг вкупе с песней «Через две зимы…» и Пшеничников, видать, не очень склонный к строевому регламенту, довольно часто сбивался с ритма, злостно нарушая размеренное движение всей роты. Мокеев долго терпел это безобразие, но в конце концов не выдержал, остановил пацанов и приказал Василию выйти из строя. Тот вышел, слегка прихрамывая. Сержант презрительно оглядел его и велел разуться. Мучительно краснея, Пшеничников снял правый сапог. Портянка была накручена кое-как, сбита и вдобавок украшена несколькими бурыми пятнами. Мокеев, увидев это, взъярился. «Та-а-а-к, товарищ солдат… – сказал он с нескрываемою злобою, – что же это значит? Это значит…» Он подтянулся и засопел, словно бык, которому под самый