Философия и методология науки. А. И. ОсиповЧитать онлайн книгу.
таинственная, грозная и страшная стихия, готовая в любою минуту обрушится на человека и стереть с лица земли не только его самого, но и весь первобытный коллектив. Как отмечает М. А. Булатов, пока силы человека недостаточны, несоизмеримы с силами природы, пока у него нет знаний о ее законах, порядке и т. д., для него она представляет нечто хаотичное, а потому чудовищное и страшное[4].
Оценка человеком себя как слабого существа, а природы как грозной и таинственной стихии порождает острый психологический дискомфорт, который и призвано компенсировать мифологическое мировоззрение, в рамках которого формируются соответствующие ценностные ориентации. Эти ориентации направлены, с одной стороны, на то, чтобы максимально ослабить действие таинственных и зловредных сил природы, а с другой – на то, чтобы максимально расширить и укрепить то, на что первобытный коллектив может опереться. Разумеется, все это происходит не в реальной обыденно-практической сфере, а в сфере сознания, в мировоззренческой и эмоционально-психологической плоскостях.
Эти ценностные ориентации воплощаются в соответствующую программу действий, цель которой не покорить и преобразовать природу (об этом не может быть и речи), а адаптироваться, приспособиться к ней. Вот почему такое важное место в своей жизни первобытный человек уделял ритуально-магической практике (различные тотемные пляски и церемонии, приобщительные обряды, жертвоприношения, заклинания и т. п.), которая не заменяла его обыденную практику, но необходимо дополняла ее. Современному человеку подобные пляски и церемонии кажутся забавными играми, имеющими фольклористический смысл, и не более того. Для первобытного же человека эта напряженная ритуально-магическая практика имела глубокий смысл и огромное значение в его жизни. Например, первобытный человек считал, что если он не совершит перед охотой соответствующие пляски, обряды и т. п., то она будет неудачной[5]. Хотя эти пляски реальной охоты не заменят.
Таким образом, в первобытную эпоху мифологическое мировоззрение выполняло важные адаптивно-компенсаторные функции. Чувственно-наглядный, эмоционально окрашенный характер такого мировоззрения вполне соответствовал таким же наглядным, простым, осязаемо конкретным и понятным всем и каждому отношениям, которые его обусловливали. Основным принципом социальной организации был кровнородственный принцип. Люди относились друг к другу как родственники, и это было наглядно и понятно. В экономической сфере (когда появились избыточный продукт, разделение труда и обмен) отношения были столь же конкретно наглядны и осязаемы. Например, когда при обмене между племенами, условно говоря, одного быка меняли на десять мешков зерна, то это было понятно всем. Наглядные конкретные отношения должны были получить и адекватное мировоззренческое осознание. Таковым мировоззрением и явилась мифология с ее образной наглядностью, эмоциональной окрашенностью и фантазией.
Должны
Булатов М. А. Понятие и уровни культуры в связи с категориальным освоением мира // Категории философии и категории культуры. Киев, 1983. С. 15.
Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. Л., 1930. С. 149–159.