Карл Брюллов. Юлия АндрееваЧитать онлайн книгу.
Отца пришлось спешно вызывать со службы.
Матушка моя Юлия Павловна Соколова в девичестве Брюлло, Карлу Павловичу и Александру Павловичу родной сестрой приходится. Уж она все о них знает, и врать не станет. Мое же имя Петр Петрович Соколов и зная проказы и лиходейства своего родного дядюшки Карла, я всякий раз немею, когда кто-то вдруг спрашивает, не родственник ли я Великому Карлу. А что в нем великого-то?
Прелюбодей, вдоволь поночевавшим на чужих подушках, будучи в уже весьма солидных летах, вознамерился жениться, и выбрал для этого юное, неопытное создание Эмилию Тимм, которую дома все называли Лотти.
Помню, как еще до свадьбы привозил он ее к нам в дом как бы на смотрины, так что по такому случаю, мы всей семьей дома были, все прочие дела и интересы оставив.
«Знакомься, Юлия! Посмотри, какую прелесть я засватал, – начал он хвастаться прямо с порога, почти бесцеремонно подталкивая свою сконфуженную невесту к матушке, – ну ведь правда идеальчик? – и громким шопотом прибавил, ткнув меня локтем, как бывало, когда он был особенно доволен, – Этот идеальчик надо скорее под одеяльчик!
Не знаю, как я тогда не провалился от стыда за этого пошляка, как выдержала Эмилия, но… очень скоро она бежала из дома дядюшки Карла, не выдержав ежедневных пьяных гульбищ собутыльников своего «великого» мужа, господ Нестера Кукольника по прозвищу «Клюкольник» и Якова Яненко по прозванию «Пьяненко».
Федор Солнцев. Несмотря на его заслуги перед отчизной и любовь государя, почему-то до сих пор не получается величать его по имени отчеству Федором Григорьевичем, и это отнюдь не из-за его низкого происхождения. Ни в коем разе, еще и еще раз подчеркну, что из крестьянского сословия под час выходят невероятные трудяги-кропотуны, усердию которых мог бы позавидовать иной герцог или барон.
Родился Федор Григорьевич Солнцев в семье помещичьих крестьян графа Мусина-Пушкина, что в селе Верхне-Никульском Мологского уезда Ярославской губернии. Не знаю доподлинно, сами ли выкупились Солнцевы, были ли благородно отпущены пресвященным барином, или как у них там сложилось, но отец будущего художника Григорий Кондратьевич уехал в Петербург, где служил кассиром при императорских театрах, забрав с собой сначала старшего сына, а через несколько лет прихватив и младшего Феденьку. К тому времени мальчику исполнилось четырнадцать годков, благодаря стараниям матери Елизаветы Фроловны, он был кое-как обучен грамоте, но проявлял нерадение в учебе, предпочитая срисовывать церковную утварь или приобретенные за копейки лубочные листки на ярмарке.
Отец забрал его в Петербург, где при первой же оказии мальчик был представлен инспектору академических классов, известному художнику Кириллу Ивановичу Головачевскому, после экзамена у которого Федор был спешно зачислен в список своекоштных воспитанников. Пол года понадобилось ему на освоение программы первого рисовального класса, после которого он с успехом перешел в натурный класс, одновременно с тем изучая арифметику, французский и немецкий языки, о которых в прежней своей жизни и не слыхивал.