Нам, живущим. Реквием. Роберт ХайнлайнЧитать онлайн книгу.
Не думаю, что смогу описать условия жизни множества людей так, чтобы ты могла себе представить такую жизнь. Мой сокурсник по флотской академии вступил во флот, потому что устал ходить за мулом и пахать. И вот он протопал пятнадцать миль до города босиком и заснул на крыльце почтового отделения. Когда утром появился почтмейстер, этот парень записался на службу. Его выбрали для учебы в Академии флота, и он стал одним из самых выдающихся молодых офицеров, экспертом по применению и проектированию такого оборудования, в сравнении с которым бледнеет твоя автоматическая дверь. Но его отец, его мать, его братья и сестры по-прежнему жили в однокомнатной лачуге с земляным полом, грязные, больные, страдающие от анкилостомы, анемии и недоедания.
– Зачем же правительство тратило столько ресурсов на машины для авианосцев, в то время как его граждане жили в такой отвратительной нищете?
– Ну, полагаю, у нас было что-то вроде ваших личных и публичных сфер жизни, Ди. Жизни этих людей относились к сфере личного, а национальная оборона – к сфере публичного.
– Но ведь очевидно, что это одно и то же. Любой правительственный чиновник понимает, что если люди голодают и болеют – это для всех опасно. Даже с самой эгоистичной точки зрения: если люди болеют, они могут стать очагом эпидемии, и всем известно, что голодный человек не отвечает за свои действия и может сделать что-то опасное.
– У меня нет ответа, Диана. Мы во флоте, конечно, все это понимали, так что людей держали в чистоте, заботились об их здоровье, хорошо кормили, но я не поручусь, что любой правительственный чиновник понимал такие вещи. Что ж, или люди стали намного мудрее за последние сто пятьдесят лет, или же случилось что-то, что изменило прежнюю точку зрения.
– Не думаю, что мы хоть на каплю умнее, чем люди в твое время. Сомневаюсь, что можно поумнеть за четыре-пять поколений. Но как можно быть такими близорукими, я точно не понимаю.
– Даже согласись чиновник с твоей точкой зрения и захоти он сделать что-то, ему пришлось бы спросить: а откуда мы возьмем на это деньги? И никто ему не ответил бы. Затраты правительства и без того были уже слишком высоки.
– Откуда мы возьмем на это деньги? Ох, Перри, никогда мне не приходилось слышать такие глупости. А откуда вообще берутся деньги? Когда правительство видит, что есть потребность в обмене, само собой, оно создает деньги. У вас же это было, Перри. Вот тут, в изначальной Конституции, сказано: «Конгресс имеет исключительное право чеканить деньги и регулировать их ценность».
– Да, я помню эту фразу. Но в мое время получалось все иначе. Деньги создавались банками – большая часть денег, самая важная их часть. Если правительству требовались деньги и оно не могло вовремя собрать их посредством налогов, то занимало деньги у банков.
– Не понимаю, банки ведь часть правительства.
– В мое время было иначе. Банки были частными организациями. Возможно, уместно будет сказать, что банки были правительством. В некоторых смыслах они были сильнее правительства.
– Но