Наша тайная слава (сборник). Тонино БенаквистаЧитать онлайн книгу.
он должен звучать громче всех прочих, но едва слышен: Этот человек, который сейчас погибнет, – брат твой. Довольно протянуть руку, чтобы даровать ему жизнь, а не смерть, как повелось с незапамятных времен. Но тут брат мой начинает истошно вопить. Его вопли оживляют мой страх, а страх сменяется яростью: Может, я бы и протянул тебе руку, говнюк, если бы ты не украл мои 57 франков, не наорал на меня, не ударил и не перепугал до смерти! Ярость напуганного человека не знает никаких границ, она способна разрушать города, уничтожать армии, выпить кровь из сердца тирана. Еле слышный голосок, лепетавший во мне, заглушают вопли этого подонка. И речи быть не может, чтобы затащить его снова в мир живых. Поди знай, не спихнет ли он сам меня с края крыши?
В соседнем доме зажигается свет, открываются ставни.
И тут мой каблук начинает плющить и плющить его пальцы, пока они не разжимаются.
Грохот тела, пробивающего стекло.
Хрустальный ураган.
Я смываюсь. Стальные скобы, вбитые в камень, помогают мне вернуться обратно. Снова цепляясь за каминные трубы, я нахожу лаз, ведущий в его логово. Помню, что поднял воротник куртки, сбегая по лестнице и придерживаясь рукой за перила. Все равно что двадцать метров сплошных отпечатков, оставленных при уходе. Во время бегства я боюсь, как бы какое-нибудь препятствие вдруг не выросло на моем пути, но опасность приходит сзади, потому что враг уже гнался за мной по пятам, незримый и гораздо более упрямый, чем все полиции мира. Что толку выскочить на улицу, не столкнувшись ни с одной живой душой, – он уже здесь, за моими плечами; что толку бежать во весь дух – он затаится в моей тени, чтобы уже никогда от меня не отстать. Я ищу тупик, пустырь, чтобы проблеваться, но иду от одного уличного фонаря к другому, и никогда еще темнота не казалась мне такой крикливой. Пока меня еще спасает остаток опьянения, но скоро я буду вынужден остаться один на один с низостью, которую совершил. Главное сейчас – убраться отсюда, не бежать, устоять перед визгом решеток метро, которые открывают у меня на пути, не нырять туда. Что-то подсказывает: если мне хватит сил добраться до своей лачуги пешком, не сдаваясь полиции и не бросаясь в Сену, у меня, может быть, есть шанс. Дорога будет длинной и опасной, но я должен пройти ее один и на свету – только такой ценой я останусь невидим.
Я щурюсь, глядя на занимающуюся зарю, встречая спешащих на работу тружеников, самых ранних, самых мужественных, они-то устремляются прямо в метро, для них это такой же день пахоты, как все прочие, они ни о чем не догадываются – бессознательные и безответственные.
На перекрестке я колеблюсь, какую дорогу избрать; сердце вдруг цепенеет, и я падаю на скамейку, тяжело дыша, как больной пес. Мне уже не хватает сил, а худшее еще впереди.
Однако никто не преграждает мне путь. Впору спросить себя: а убил ли я вообще кого-нибудь? В конце концов, я всего лишь ударил каблуком, как давят таракана, не будут же меня преследовать за это? Оставьте меня наедине с моей совестью, уж с ней я сам как-нибудь разберусь,