Я – дочь врага народа. Таисья ПьянковаЧитать онлайн книгу.
ворона. Девочка лепит снежок – бросить в птицу, но вдруг обнаруживает перед собой несколько красноносых, сопливых старух. В свете предзакатного солнца они тоже качаются. От этого колыхания исходит скрежет, словно внутри толпы какой-то настырный дурак водит по стеклу длинным ножом.
Последние слова, что слышит Нюшка перед тем, как померкнуть в её глазах вечернему солнцу, произносит прямо ей в лицо одна из плачущих старух:
– Сиротинушка несчастная…
Глава 3
В городе, каким бы он ни был, не живёт то простодушие, которое роднит крестьянские дворы. Деревня всегда знает своего дурака, иначе бы она захворала подозрением, потому как всякий стал бы гадать – уж не меня ли таким считают. Ведь без Анохи[4] все Ваньки плохи. Дурень на миру – это отхожее место нервной жизни общины.
Иное дело – городок! Тут всякий родится уже «облизанным», и никто никому не позволит переплюнуть себя в самомнении. Поэтому, видать, и не любят городские улочки новосёлов, потому и стараются их изживать. Когда же кто из «новаков» приходится злопыхателям не по зубам, в таком углу города начинается новое летоисчисление.
– Данил-лна, – пытает тогда одна соседка другую, – помнишь, када я эту шаль купляла?
– А то! – гордится Даниловна памятью. – В Мануйлихина примака годок.
И если с «примаками» да «фатерантами» как-то ещё смирялся такой городской закут, продажа дома равна была концу света. Заулок воспалялся, как слепая кишка. Хозяину продаваемого дома разом прощалось всё: и языкастость, и скаредность, и, чего греха таить, даже слабость на руку… Как из мешка сыпались на него примеры возможного исхода предстоящей «дурости».
Но обычно вся эта «мука» мололась на ветер. Дом продавался. Вселялся новый хозяин, и начиналась для него пытка: не помрёт, так подохнет…
– Матвевна! – жаловалась одна старожилка другой. – Вечор потянула меня холера на чердак, квочка, паразитка моя, взялась там гнездиться, а туды ктой-то мне кошшонку дохлую закинул.
– Да никто боле, как новаковы шармачи.
– И я так поняла. Я и швыранула дохлятину ету прям-ка имя на крыльцо…
– А у меня ктой-та поленья из дровяницы наловчился потаскивать…
– А у кумы у моёй лук на грядках повыдергали…
– Всё новаки…
– В жисть никогда в нашем проулке такого не было…
Случалось, дом перепродавался, пока владельцем его не становился «подходяшший мужик»: либо угодник, либо хват…
А чтобы сокрыть в доме постороннего человека, так это вовсе было пустой затеей. Не удалось и Фетисе утаить своих гостей. Прибыли они в дом слякотной ночью, а белоснежным утром, когда Лопаренчиха, задумавши большую стирку, растапливала печку в летней избе, что стояла во дворе, её окликнула через заплот соседка Калиниха:
– Григорьевна! Приехала, чё ли?
– Прикатила воротила, – отозвалась Фетиса.
– Никак со гостями?
– С какими тебе ишшо гостями?! – сразу озлилась Лопаренчиха. –
Аноха – простак, недоумок.