Запорожская вольница. Владимир СупруненкоЧитать онлайн книгу.
летних великолужских плавнях всегда по-домашнему тихо, покойно и уютно. Лодка бежит легко и независимо, будто сама вода несет ее. Мимо проплывают берега. Деревянное суденышко скользит по метелкам тростника, счесывает зеленые кудряшки деревьев, сбивает тонкий сухостой… Ничего не стоит мимоходом потревожить этот отраженный мир. Очень хрупкий он, и, как у искры, коротка его жизнь. Я все время ловлю себя на том, что загребаю сильнее левым веслом и стараюсь держаться подальше от берега. Но все равно, как осторожно ни опускаю весла в воду, от них расходятся круги, которые упрямо ширятся и задевают береговые отражения. Вхожу в протоку. Дальше мелкие озерца и плесы нанизаны на русло, которое когда-то ответвлялось от реки и прочеркивало плавни с севера на юг. Я выбираю тенистый заливчик, «нежно» кладу на борта весла и, сняв среднюю банку, располагаюсь на дне лодки. В плавнях не только вольно дышится, но и легко думается, вспоминается. Первое упоминание нашего плавневого Луга находим в датированной ХII веком летописи, где описывается борьба с лукоморскими половцами Ростислава Рюриковича, который «ехаша в борзе изъездом до Протолчи в Лоузе в Днепрском». Кстати, лукоморские – от луки, излучины – поворота реки (Лукоморье – морской залив. – Примеч. ред.). Именно в районе порогов Днепр поворачивал на юго-запад. Может, Великий Луг – это все-таки не луг, а днепровская лука-излучина, за которой кончались пороги и начинались плавни? Существует и такая версия.
Великим плавневый Луг сделали запорожские казаки, обитавшие на плавневых островах. Недаром запорожцев называли и лугарями, и камышниками. О Днепре, луге и лугах сечевики не забывали упоминать, подписывая различные письма и грамоты: «Войско Запорожское, днепровское, кошевое, верховое, низовое и будущее на лугах, на полях, на полянах и на всех урочищах днепровских, и полевых, и морских». «Великий Луг – батько, а Сечь – мать, вот где надо умирать», – говорили они о своей плавневой родине. Впервые название Великий Луг встречаем в одном из самых ранних памятников казацкого летописания в так называемой Летописи Самовидца (самовидец – очевидец) в 1687 году. Окончательно утвердившись в низовьях Днепра за порогами, казаки превратили плавни в своеобразное государство, за которым в народной памяти утвердилось название Великий Луг Запорожский. Даже официальные рапорты, календари в период расцвета империи отдавали должное громкой истории края, неизменно связывая Великий Луг с запорожским казачеством. Вот строки из Памятной книжки Таврической губернии за 1889 год, составленной Статистическим бюро губернского земства под редакцией К.А. Вернера: «Между Днепром и Конскими водами, от села Царицына Кута до с. Ивановки Мелитопольского уезда тянется на 600 квадратных верст знаменитый в истории Великий Луг (Екатеринославской губернии)… На этом лугу и его окрестностях находилось множество запорожских зимовников, где не раз скрывались и гайдамаки (украинские крестьяне-повстанцы против польского гнета XVIII века – Примеч. ред.). Жители Великого