Услуги историка. Из подслушанного и подсмотренного. Григорий КрошинЧитать онлайн книгу.
врачей», так и после разоблачения подонков, спровоцировавших эту кампанию, никаких антисемитских проявлений с чьей бы то ни было стороны. Вот уж действительно пронесло.
Конечно, в то страшное время «дела врачей» внутри моей семьи я стал замечать некоторое необычное напряжение: родители чаще обычного при моём и брата появлении в комнате стали переходить на еврейский язык (они и раньше, но значительно реже, так поступали, когда хотели что-то скрыть от детских ушей), а слово «еврей» вообще, как и всегда, произносили почему-то сдавленным шёпотом, как что-то не совсем приличное или запретное… Но всё это необычное поведение родителей не выходило за пределы нашей комнаты и не имело, к счастью, для нашей семьи никаких «оргпоследствий»: работающего в министерстве на весьма ответственной должности отца не уволили, слава богу, не арестовали, не обличали и вообще никак не отметили… Обошлось, к счастью.
Только много позже мне стала известна одна, как оказалось, весьма характерная история того периода «дела врачей», коснувшаяся нашей семьи. Вернее, наших ближайших родственников – младшего брата моего отца, то есть моего родного дяди, и его жены. Дядя Абрам вернулся с войны тяжелым инвалидом, получив ранение в голову в первые же недели войны, в сражении под Москвой. Долго лечился в госпиталях, потом в больнице в Свердловске (ныне Екатеринбург), перенес несколько операций, в том числе трепанацию черепа. После окончания войны отец с большим трудом помог ему с Урала вернуться в Москву, устроиться на работу переплетчиком на фабрику. Году в 50-м он женился на хорошей русской женщине (родом, как она всегда не забывала подчеркивать, «из бывших») – Елизавете Ивановне Михайловой. Она очень полюбила моего дядю и, не задумываясь, взяла после регистрации брака его еврейскую фамилию. Они жили, что называется, душа в душу, не учиняя друг другу скандалов. По крайней мере, никто из нас, ближайших родственников, никогда не был свидетелем их размолвок. Хотя, надо сказать, у обоих были те еще характеры, каждый со своими принципами, но, кажется, настоящим главой семьи (детей у них не было) была все же Елизавета Ивановна, к мнению которой дядя Абрам всегда прислушивался. Елизавета Ивановна чувствовала себя более уверенно в их доме, видимо, еще и потому, что работала тогда на весьма ответственном месте: в Прокуратуре РСФСР, где ее очень ценили (я это знал не с ее слов, а по отзывам нескольких сослуживиц, с которыми мне довелось пообщаться, придя однажды к ней на службу в здание на Кузнецком мосту). Она считалась высококвалифицированной машинисткой-стенографисткой, была горда своим положением, что, наверное, откладывало невольный отпечаток каким-то образом и на ее ощущении себя и, естественно, поведении в семье. Во всяком случае, на работе у нее был полный порядок, похвалы начальства, грамоты и небольшие премии по праздникам. Поэтому она восприняла как совершенно естественное, когда однажды, где-то в начале января 1953-го, ее непосредственное начальство передало ей просьбу еще более вышестоящего руководства