По Уссурийскому краю. Дерсу Узала. Владимир Клавдиевич АрсеньевЧитать онлайн книгу.
встряхивал головой и откидывал их назад.
– Здравствуйте, – сказал он тихо, отошел к дверям и стал мять свою шапку.
На сделанное ему предложение проводить нас до Кокшаровки он охотно согласился.
– Хорошо, пойду, – сказал он просто, и в этом «пойду» слышались готовность услужить, покорность и сознание, что только он один знает туда дорогу.
Решено было идти завтра, если дождь перестанет. Паначев ушел, а мы принялись беседовать с хозяином. Мерзлякова заинтересовали старинные книги.
– Можно их посмотреть? – спросил он старосту.
– А если только понимаете по-славянски, – отвечал старовер, – то читайте, пожалуйста. – И он принялся доставать книги одну за другой.
А на дворе бушевала непогода. Дождь с ветром хлестал по окнам. Из темноты неслись жалобные звуки, точно выла собака или кто-то стонал на чердаке под крышей. Под этот шум мы сладко заснули.
IX
Через горы – к деревне Кокшаровке
Уссурийская тайга. – Заблудились. – Средства от комаров и мошек.
На другой день (31 мая), чуть только стало светать, я бросился к окну. Дождь перестал, но погода была хмурая, сырая… Туман, как саваном, окутал горы. Сквозь него слабо виднелись долина, лес и какие-то постройки на берегу реки.
Раз дождя нет, значит, можно идти дальше. Но одно обстоятельство заставило нас задержаться: не был готов хлеб.
Часов в восемь утра вдруг все петухи разом запели.
– Погода разгуляется, будет вёдро. Ишь петухи как кричат. Это – верная примета, – говорили казаки между собой.
Известно, что домашние куры очень чувствительны к перемене погоды. Впрочем, они часто и ошибаются. Достаточно иногда небу немного проясниться, чтобы петухи тотчас начали перекликаться. Но на этот раз они не ошиблись. Вскоре туман действительно поднялся кверху, кое-где проглянуло синее небо, а вслед за тем появилось и солнышко.
В десять часов утра отряд наш во главе с Паначевым выступил из деревни и направился кверху по реке Вангоу. Нам предстояло перевалить через хребет, отделяющий Даубихе от Улахе, и по реке, не имеющей названия, выйти к устью Фудзина.
Тотчас за деревней дорога превратилась в тропу. Она привела нас к пасеке Паначева.
– Пройдемте кто-нибудь со мной, ребята, – обратился старовер к казакам.
Затем он полез через забор, открыл кадушку и стал передавать им сотовый мед. Пчелы вились вокруг него, садились ему на плечи и забивались в бороду. Паначев разговаривал с ними, называл их ласкательными именами, вынимал из бороды и пускал на свободу. Через несколько минут он возвратился, и мы пошли дальше.
Понемногу погода разгулялась совсем: туман исчез; всюду по земле струйками бежала вода; озябшие цветы подняли свои головки; в воздухе опять замелькали чешуекрылые.
Паначев повел нас целиной «по затескам». Как только мы углубились в лес, тотчас же пришлось пустить в дело топоры.
Читатель ошибается, если представляет