Кто Вы, «Железный Феликс»?. Александр ПлехановЧитать онлайн книгу.
что когда бежал с Сладкопевцевым, «вышли мы на берег, крестясь и благодаря господа Бога за спасение жизни»34.
В воспоминаниях Дзержинского, записанных В. Мицкевичем-Капсукасом в конце 1922 г. во время возвращения вместе с ним из Тифлиса, он рассказал, что в 1894 г. попал в кружок одного из основателей социал-демократии Польши и Литвы, в последующем одного из идеологов литовской буржуазии Альфонса Моравского, «который дал мне читать «Эрфуртскую программу». В 1895 г. у меня уже был свой кружок, которым я руководил. Знакомил членов кружка с взглядами на вселенную, развитием первобытного общества. Наконец, переходил к «Эрфуртской программе»». В одном из его кружков ремесленных и фабричных учеников состоял и один из будущих вождей Бунда Либер с сестрами.
В эти годы положение семьи Дзержинских было очень трудным. У тридцатидвухлетней матери на руках осталось восемь детей, старшей – Альдоне исполнилось всего лишь 12 лет, младшему, Владиславу, – немногим более года. Чтобы иметь постоянный заработок, Феликс поступил работать в переплетную мастерскую и давал уроки отстающим ученикам.
«С массами я начал знакомиться при содействии одного рабочего поэта, – отмечал Дзержинский. – Заходил вместе с ним на вечеринки и в кабачки, где после получки собирались рабочие. Я там вел агитацию на экономической почве. О политике (царе и прочих) нельзя было говорить. Когда однажды в кабаке возле Стефанского рынка один старый рабочий заговорил о восстании, другие рабочие избили его бутылками. Только после упорной борьбы в кружках перешли от кружковой работы к массовой». Но в большей мере это была экономическая агитация. Он говорил о тяжелом экономическом положении рабочих и неимоверной эксплуатации, призывая их к борьбе за улучшение своего экономического положения. Дзержинский в своих воспоминаниях писал: «Необходимость соединения экономической борьбы с политической я себе усвоил только в ссылке».
Революционная агитация воспринималась рабочими неоднозначно. Так, рабочие завода Гольдштейна однажды поймали «агитатора Яцека» и его друга-поэта и избили их. Дзержинскому нанесли ножевые раны в правый висок и в голову. «Доктор Домашевский потом зашил рану. Поэта меньше избили, так как он сразу свалился с ног, а я защищался».
Во избежание ареста в 1897 г. Дзержинский был направлен по партийной линии в Ковно. «Условия моего существования в Ковно, – отмечал он, – были весьма тяжелые. Я устроился на работу в переплетную мастерскую. И весьма бедствовал. Не раз текла слюнка, когда я приходил на квартиру рабочих, и в нос ударял запах блинов или чего-нибудь другого. Иногда приглашали меня рабочие вместе поесть, но я отказывайся, уверяя, что уже ел, хотя в желудке было пусто».
Взгляды молодого революционера формировались в ходе постоянной работы среди населения и в тюремных застенках. Наиболее полно читатель может судить о его взглядах по дневнику, который он вел в тюрьме. 5 ноября 1898 г. он признавался сестре Альдоне: «Я не могу ни изменить себя, ни измениться. Мне