Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях. Дэвид КроуЧитать онлайн книгу.
глядя, как я танцую с Джинджер, дочкой Хута. Она была на три года меня старше, но соглашалась играть со мной.
Вскоре после вечеринки наша жизнь потекла по-прежнему: отец кричал на маму, Лонни заботилась о Салли, а я стрелял игрушечными стрелами в картины на стенах, чтобы мама отпустила меня гулять. Каждый раз это срабатывало. Сэм все еще ходил с повязкой на руке, а живот его был покрыт прямоугольными красными пятнами, но мы привыкли видеть его таким.
Теплым мартовским вечером мама позвала меня из кухни:
– Дэвид, как ты думаешь, не прокатить ли нам Сэма на велосипеде?
Она вошла в гостиную, где я валялся на полу, играя в пластмассовые фигурки индейцев и ковбоев.
Я поднял на нее глаза и удивленно заморгал: одетая, с причесанными волосами, она уже была готова к выходу. Лонни должна была играть на фортепьяно и присматривать за восьмимесячной Салли, пока мы будем кататься на ее велосипеде.
Перед домом мама усадила Сэма в корзину на руле. На нем был один подгузник – ни обуви, ни рубашки. После того случая с гладильным прессом Сэм снова вернулся к подгузникам и говорить стал хуже, чем раньше.
Мама повернулась ко мне.
– Садись сзади, для равновесия.
Ей пришлось трижды забираться на сиденье, одной рукой держа юркого Сэма, а второй – руль, прежде чем мы поехали.
Я крепко уцепился сзади за седло.
– Ты уверена, что мы не перевернемся?
– Все в порядке. Я всю жизнь гоняла на велосипедах, да и машины тут не ездят, так что беспокоиться не о чем. Будет здорово!
Мама давила на педали, велосипед вилял, а мой брат изо всех сил пытался выбраться из корзины.
– Сэм, не вылезай, – повторяла мама, усаживая его обратно.
Велосипед завихлял от того, что мы ехали слишком медленно, и мама попыталась ускориться. Но тут Сэм каким-то образом поднялся на ноги в корзине и выпал из нее. Его левая нога застряла между колесом и вилкой, и велосипед перевернулся.
Сэм с громким хрустом ударился головой о дорожный бордюр, мама свалилась на него сверху. Я тоже упал и ударился о бордюр головой, но как-то сумел подняться на ноги. Из головы и из ноги у Сэма текла кровь, раны на животе тоже кровоточили. Большой палец на левой ноге болтался на лоскуте кожи, почти отрезанный от стопы.
Он кричал так же громко, как тогда, под гладильным прессом. Как такое могло случиться с ним снова? Как мама могла быть настолько глупой?
– Что такое, Сэм? – взвизгнула она. Мама вела себя так, будто это он во всем виноват и сам понимает, что поступил плохо. Когда она увидела, насколько серьезно Сэм ранен, то схватила его на руки и побежала назад к дому. Я последовал за ней. Лонни выскочила из-за пианино и помогла маме обмотать его ногу полотенцем.
– Мама, осторожно! Не оторви ему палец.
Лонни позвонила папе, и он спешно повез нас троих в госпиталь в Альбукерке. Я и забыл, что у меня самого течет по голове кровь. По сравнению с моим несчастным братом я был в полном порядке. Я сильно плакал – не столько из-за Сэма, сколько из-за