Суровое испытание. Кон ДжиёнЧитать онлайн книгу.

      – Это да… Туман и вправду стоял жуткий… – Поддакивая Киму, Чан усиленно стучал по кнопкам телефона: «Ну потерпи несколько дней. Хотя, что говорить, горячность тебе к лицу… Хочешь, сегодня после работы угощу тебя саннакджи?»[1]

      Когда он наконец нажал кнопку «Отправить сообщение», у патрульного Кима на губах промелькнула усмешка. Инспектор Чан неторопливо вернул сотовый на стол и, зная, что Ким смотрит на него, несколько наигранно, с задумчивым видом обхватил голову руками.

      – Ничего подозрительного не нашли?

      – Несчастный случай же, что там может быть… Правда, в кармане брюк мальчонки обнаружили вот это…

      Патрульный Ким выложил на стол перед Чаном запечатанный полиэтиленовый пакет, а внутри, судя по всему, – вырванный из маленького блокнота листок, испачканный в крови.

      – Там записаны имена – Ли Гансок и Пак Бохён. А поверх все перечеркнуто крестами.

      Внезапно уголки глаз инспектора Чана, погруженного в воспоминания о Мисук из «Дикого цветка», дрогнули. Все-таки он был ветераном в своем деле. И его опыт расследований, опирающийся уже по большей части на инстинкты, позволил уловить в словах Кима какой-то запашок. Чан внимательно вгляделся в окровавленную записку, упакованную в пакет. Ли Гансок – это директор интерната «Чаэ». А Пак Бохён, если ему не изменяет память, являлся куратором по внешкольному образованию в общежитии того же заведения. Однажды он видел его на каком-то междусобойчике. Они приехали вместе с Ли Гансоком, и этот человек со скользким взглядом и мрачным лицом, несмотря на открытое пренебрежение со стороны Ли Гансока, беспрестанно кланялся и угодничал, так что Чан тогда еще подумал, до чего мерзкий тип. Именно поэтому он врезался ему в память. Да, точно, его звали Пак Бохён!

      – Хорошо, можешь идти. Я сам свяжусь с интернатом.

      Провожая взглядом Кима, он снова стал тыкать кнопки сотового: «Я все улажу, подумаешь, каких-то три миллиона вон…»

      Инспектор Чан внезапно почувствовал умиротворение. Недаром жена как-то обозвала его большим везунчиком – это действительно так. Когда возникала нужда, обязательно что-нибудь да происходило и оборачивалось для него выгодной стороной. Перед его глазами всплыл труп воспитанницы интерната «Чаэ», что упала в море с обрыва на краю стадиона в прошлом месяце, когда туман был особенно непроглядным. Поезд и обрыв – за два месяца уже двое. Падение с обрыва оформили как несчастный случай, и нынешнее происшествие, скорей всего, попадет в подобный разряд. Ведь всему виной этот проклятый муджинский туман. Бросив взгляд за окно полицейского участка, он расплылся в улыбке. Туман потихоньку рассеивался, и во дворе начали проступать очертания машин. Что ж, иногда даже этот осточертевший туман играл на руку. Вот так и в жизни: если действовать осмотрительно, то что угодно может пригодиться.

      Хоть поклажа была и небольшая, но переезд – это переезд. Пока все на своих местах, то вроде бы и ничего, а стоит вытащить наружу – хлам, да и только. В Муджине Кан Инхо поселился