Морозный ветер атаки. Александр ТамониковЧитать онлайн книгу.
все, что положено: робость, страх, предвкушение!
– Рады вас приветствовать, господин офицер… – забормотал Петрович, – милости просим, как говорится, на нашу гостеприимную землю. Мы представители местной гражданской власти, прогнали большевиков, вот вас ждем… Готовы служить Великой Германии, уничтожать большевистскую заразу…
– Ладно, кончаем цирк, – перебил Глеб. – Разведка 2-й Московской стрелковой дивизии, с чем вас, господа, и поздравляем.
На несостоявшихся предателей было жалко смотреть. Петрович дернулся, сделал попытку вскинуть берданку, но выступил вперед Гулыгин, двинул прикладом в челюсть. Петрович схватился за разбитую кость, отпрянул к подоконнику, берданка уплыла в чужие руки. Остальные испуганно закричали, шурин перевернул табуретку. Глеб схватил его за шиворот, хорошенько встряхнул и вложил всю мощь народного гнева в последующий удар. Шурин, падая, опрокинул стол, Глеб поморщился – что же ты так грохочешь, гражданин. Сергеич попятился к окну, чтобы выбить задом стекло. Лазаренко и Вербин бросились одновременно, схватили его за локти, Лазаренко не сдержался, двинул предателя в висок, и Сергеич распростерся на треснувшей столешнице.
Выслушивать исповеди не было резона. Глеб переглянулся с Гулыгиным, тот понял без слов – кадровый военный, два месяца в разведке, правда, служил под началом других (геройски погибших). В руке мелькнул старенький «наган» с накрученным глушителем. Завизжал шурин Сергеича, стал вертеться, но получил пулю в грудь и упокоился с миром. Сам Сергеич прожил чуть дольше, успел рухнуть на колени и открыть рот. Пуля пробила черепную кость.
– Третьего не трогай, успеем, – опомнился Глеб.
Гулыгин пожал плечами, опустил «наган», но далеко убирать не стал.
– Нет-нет, не стреляйте… – пустил слюни Петрович. – Вы нас не поняли, товарищи… Мы вовсе не ждем фашистов, мы будем с ними сражаться до последней капли крови – за нашу Советскую Родину, за товарища Ста…
– Заткнись! – процедил Глеб, предатель осекся на половине святого для каждого советского человека слова. – Кого ты уговаривать собрался? Мы все поняли. Сочувствуем, но своих благодетелей ты уже не дождешься.
– Не стреляйте, пожалуйста, – снова захрипел Петрович, – Христом-богом прошу, жизнью деток своих маленьких…
– Вот гад, про деток вспомнил, – сплюнул Гулыгин. – Товарищ лейтенант, вы уж разберитесь с ним, да кончать упыря надо. А то зажился он на этом свете.
Разговор не затянулся. Петрович ползал по полу, умолял дать ему шанс искупить вину. Его неправильно поняли! Он не собирался предавать Отчизну, хотел лишь втереться в доверие к немцам и начать священную партизанскую войну на захваченной территории!
Попутно Петрович давал ответы на вопросы. Население деревни – порядка семидесяти душ. Уехали человек двадцать, остальные остались, не поверив сказкам о зверствах фашистов. Бабы, старики, маленькие детки – большинству из них просто некуда идти. Мужиков дееспособного