Антакарана. Дитя Сердца. Татьяна ШуклинаЧитать онлайн книгу.
такая болезнь – трипофобия, кстати, – деловито подмечает Бен. – Боязнь дырок.
– Я не боюсь дырок, – оправдывается Робин. – В микромире их много, на каждом шагу. Я с удовольствием рассматриваю их в микроскоп. Но в макромире мне требуется некоторое усилие над собой. Брида, извини, пожалуйста! Ты подошла слишком неожиданно.
И как бы в подтверждение, он подходит к женщине и, примирительно улыбаясь, протягивает ей руку.
– Ну уж нет, теперь она моя, сэр! – искренне возмущается Энджел, загораживая собой Бриду, чем тут же вызывает приступ всеобщего смеха и разряжает тем самым обстановку.
– Опять болезни? Это то, что их объединяет?! – мое сердце падает. Значит ли это, что головные боли Энджел намного серьезнее, чем кажутся на первый взгляд?
– Не делай поспешных выводов, – сухо произносит Юджин. Я даже не заметила, что высказала свои опасения вслух.
***
Спустя некоторое время, на экране появляется очередная запись. Удивительно, как механически и равнодушно звучит мой голос. Если бы я только знала, кому посылаю обращение! Но вместо того, чтобы насторожится от посылаемых Энджелом сигналов, я упорно игнорировала их и думала лишь об одном: как бы поскорее закончить запись и снова сбежать к нему!
ЗАСЕДАНИЕ ВТОРОЕ
СУД
Судья в очередной раз спрашивал себя, за какие прегрешения ему досталось все здесь происходящее, и с крайней неприязнью смотрел на худого парнишку. Колючие темные глаза подсудимого словно цеплялись в собеседника и сверлили его насквозь. Тонкая линия губ все время находилась в напряжении, которое тотчас передавалось оппоненту – Судья поймал себя на мысли о том, что точно также плотно сжимает губы. Кривой нос – непонятно, был ли он результатом работы тюремных надзирателей или оставался таким задолго до этой встречи – придавал лицу в целом неприятный акцент. Всеобщую нелицеприятную картину дополняли длинные впалые скулы и уродливый шрам, бегущей извилистой змейкой от левого виска по щеке, до самого кончика носа.
Но этот голос… Зычный, в то же время мягкий, с грамотно расставленными ударениями и знаками препинания, полный насмешки и сдержанности, просто пленил слушателя. Если бы Судья прикрыл глаза, то непременно представил бы себе прекрасного юношу, полного сил и жизнелюбия. Тем больше обескураживало такое несоответствие внешности и голоса.
Подсудимый – кажется, его зовут Жан – положил на другую чашу весов те же самые преступления и гордо заявил во всеуслышание, что считает их добродетелями. Аудитория долго возмущалась, выкрикивала страшные ругательства и требовала немедленного линчевания.
Судья считал себя человеком справедливым и чтил букву закона, а потому обязан был довести дело до конца и выслушать парня, несмотря на жгучую боль в боку и раскалывающуюся от полуденной жары голову.
Судья уже готов был открыть рот, чтобы попросить прокурора вынести первое обвинение в похищении девушки, но подсудимый