13 дней января. Варис Муса оглу ЕлчиевЧитать онлайн книгу.
высокую должность, так и сказал: помогать неимущему – это означает протестовать против Бога, так как, если не было бы Богу угодно, он не создал бы его бедным.
Есть ли разница глазам, какие слезы они проливают: радости или отчаяния?
Мы все вправлены в одну рамку. Везет только тем, кто помещен к уголкам, так как им может выпасть возможность вырваться из нее, если найти маленький пробел на стыке. Но их судьбу запросто может решить клей.
История Сары и Руфата получилась печальной, не правда ли? Но история Эйюба, опять-таки в Новогоднюю ночь, на мой взгляд, еще печальнее. Такие как он, незапачканные, на этом свете еще встречаются. Эти люди как будто не из мира сего. Они очень хрупки и уязвимы. Даже кости и мышцы их словно состоят из чувств. В эту ночь я должен написать историю про Эйюба. Обязательно напишу!
История желтой тетради
Ему подумалось, что в первой половине жизни готовятся ко второй. А во второй – к следующей жизни. И не находят ни одного беззаботного, свободного дня, чтобы сесть, удобно вытянув ноги…
Он поднял ворот пальто, чтобы слегка спастись от декабрьского мороза.
Гюльнар не переставала торопить их:
– Давайте побыстрей. Я должна скоро быть дома, заняться готовкой и уборкой…
А Имран знай всё шутил:
– Эйюб, ради Бога, сколько лет ты уже носишь это пальто? Настоящий антиквариат, жизнью клянусь. Продай историческому музею. Себе купишь новое, а кроликам – корм.
Они оставили позади и этот переулок. Гюльнар вздохнула:
– Вот и этот год прошел…
До торгового центра пели втроем. Имран отсюда заворачивал в свой двор. А они продолжали путь. (На самом деле у Имрана был автомобиль, кажется, «Мерседес». Но из-за ожирения печени он шел пешком из дома на работу и обратно.)
Где бы он ни был, что бы ни делал, Эйюб всегда тосковал по этим пяти-десяти минутам, когда оставался наедине с Гюльнар…
Этот временной отрезок всегда заканчивался быстро, как безумно красивая музыка… И на протяжении пути Эйюб уподоблял себя пианисту, сидящему за черным, блестящим инструментом и играющим ту музыку…Как только они оставили Имрана позади, Гюльнар прикоснулась к его руке:
– Что ты снова дуешься? Это ведь Имран, без шуток ему никак.
Почему же не дуться?! Шутки Имрана порой выходят за все рамки… Лишь бы его печень побыстрее выздоровела…
Немного спустя Гюльнар добавила:
– Помнишь, как вы шутили в студенческие годы? На каждый праздник Новруз мы вспоминаем с Самедом ваши проделки и смеемся до слез. Да, до Новруза рукой подать.
Бесцветность серой улицы, серого воздуха, казалось, впиталась и в людей. Все спешащие куда-то прохожие казались серыми…
Снова Самед?
Он представил: на столе шекербура, гогал (выпечка Новруз-байрама – авт.), разноцветные яйца, свечи, сямяни (проросшая пшеница, атрибут Новруз-байрама – авт.). За столом Гюльнар и Самед… Нет, Гюльнар и он. А рядом дети. Их дети. Свет от свечи то увеличивает, то уменьшает тени на голубых