Серебряная пуля в сердце. Анна ДаниловаЧитать онлайн книгу.
никогда и нигде не учился рисованию. Но рисовал всегда, везде и на всем. Карандашные рисунки, зарисовки углем или сепией, шуршание рисующей твердости по бумаге, рождение новых линий, штрихов, образов. А сколько волшебства и неожиданных открытий дарила ему живая, трепетная, нежная и текучая прозрачная акварель! Сколько оттенков, плавных переходов от одного цвета к другому радовали его, питали его воображение!
Будь у него деньги, он первым делом накупил бы всего для рисования, снял бы мастерскую или квартиру где-нибудь на окраине города и зажил бы своей, обособленной ото всех жизнью. Конечно, он понимал, что картины он вряд ли кому-нибудь продаст, тем более что он сам смутно представлял себе, что будет рисовать и кому это вообще может понравиться. Поэтому рассчитывать на то, что он сможет прокормиться с помощью творчества, явно не приходилось. Но все равно он хотел заниматься этим, и при мысли о красках и о той свободе, которая могла бы существовать в его жизни, реши он все бросить и заняться любимым делом, у него кружилась голова.
Однако, конечно, все это было абсолютно нереально. Денег у него не было и не предвиделось в ближайшем будущем. Тираж журнала, его детища, сильно упал – фермеры, обзаведясь компьютерами, находили ответы на свои важные хозяйственные вопросы в Интернете, им совсем необязательно было подписываться на бумажный фермерский журнал. Да он и умер бы, этот журнал, если бы не спонсоры, преимущественно друзья Дмитрия, которые помогали ему выжить в это трудное время, подкидывали деньжат, находили новых спонсоров, рекламодателей. Но как долго все это могло продолжаться? Год? Два? Интернет все равно сделает свое черное дело и убьет все журналы и газеты. И что будет с ним, с его семьей? Может, заняться чем-нибудь более существенным? Стать, к примеру, тем же фермером, тем более он знал, что ему помогут?! Купить, к примеру, саанских или тогербургских коз и продавать молоко? Но для этого надо как минимум переехать из города в деревню, купить там пусть самый скромный, но дом с хозяйственными пристройками и большим двором. Для этого было бы неплохо посоветоваться, в каком районе пастбища богаче, где козам будет лучше и дольше прокормиться. Запастись овсом, пшеницей, кукурузой, приготовить силосные ямы… От всех этих мыслей ему становилось и вовсе худо. Вот уж чем-чем, а этим-то он точно не сможет заниматься. Он ничего не знает, не умеет, да и душа к сельскому делу не лежит. Даже кроликов или гусей он разводить не сможет – надо будет учиться всему с самых азов, осваивать азбуку животноводства.
– Успокойся… Все будет хорошо, – повторил он, целуя сына в макушку. Он сказал ему, что они с мамой не собираются разводиться, и эти слова прозвучали в его мозгу мощным и неотвратимым ударом гильотины: р-раз, и все, этим обещанием он отсек возможность отступления, возможность начать новую жизнь. И все это чего ради? Чтобы успокоить Гришу?
Он часто вспоминал тот вечер, вспоминал свое отвращение к жене и любовь к детям, свое состояние безысходности и отчаяния при мысли, что у него теперь нет