Мемуары. князь Адам ЧарторижскийЧитать онлайн книгу.
но Буасси прибежал на помощь и палкой отогнал животное.
Мне припоминается также доктор Гольц, не разлучавшийся никогда с моим отцом, и один молодой женевец по имени Люиллье, учитель математики, дававший мне уроки беспрерывно в течение десяти лет.
В моей памяти встаёт также Немцевич, уже тогда посещавший наш дом, и мне помнится, как, танцуя с моей старшей сестрой, он поскользнулся и упал во время мазурки. Мои сестры, бывшие старше меня, казались мне тогда уже совсем взрослыми девицами; они играли на рояле и должны были принимать гостей.
Самым близким нашим соседом был Клокоцкий, живший в Сычиках, к которому мы часто ездили в гости по вечерам. У него был огромный пруд; в пруду водилось много рыбы: на звон колокольчика рыбы выплывали, и мы бросали им хлеб в воду. Княжнин упоминает об этом в своих стихах.
Войцех Клокоцкий и его жена были настоящие представители польского общества старых времён, он – с его закрученными вверх усами, она – с лицом сплошь покрытым мушками. Сын их впоследствии очень долгое время постоянно бывал и обедал в нашем доме.
Мои первые воспоминания о Варшаве представляются мне как-то смутно.
Меня сильно поразила смерть князя канцлера, повлекшая за собой траур всего Голубого дворца. Моё внимание в особенности было привлечено тем, что все во дворце оделись в чёрное.
Я помню также стыд и огорчение, которое я испытал однажды, когда, желая оправдаться в одном каком-то проступке, я свалил свою вину на прислугу, курьера, которых тогда обыкновенно держали во дворцах. Курьер этот, по имени Антон, был слишком толст и негоден для своей службы. Его привели ко мне, одетого в овечью шкуру, и он стал упрекать меня, что из-за меня его выгнали со службы. Я сознался в своей вине, и только позже мне пришла в голову мысль, что это была простая комедия. Тем не менее, случай этот был для меня очень полезен.
В это время я сильно заболел. У моего деда было несколько врачей, между ними один, по имени Барт: все они приговорили меня к смерти.
Мать бросилась перед ними на колени, умоляя их продолжать лечение, но ни один из них не хотел взять на себя ответственность за применение крайних средств. Тогда маршал Ржевуский, друг моих родителей, привёз доктора Беклэра, придворного врача короля Станислава-Августа, и он спас меня.
Новая жизнь началась для меня с этого времени. Мне дали в руководители полковника Цесельского, начали очень заботиться о моем здоровье, и я стал проводить столько же времени в Повонзках, сколько и в Варшаве. В Голубом дворце устраивались празднества, в которых участвовал и я вместе с сёстрами, ставшими уже взрослыми девицами. У нас во дворце проживало тогда несколько французов, которые принимали очень большое участие в устройстве этих удовольствий. То были: Дариньи, учитель танцев, очень способный человек, служивший раньше в Парижской опере и балетмейстером в Штутгарте, где герцог Вюртембергский разорялся на театральные представления, затем Патонар, взявший на себя заведывание музыкальной частью,