Аромат грязного белья (сборник). Михаил АрмалинскийЧитать онлайн книгу.
о покое и смерти. У него уже нет нужды в других людях, он их познал и успел ими пресытиться. Всё, что ему нужно – это покой. А потому не пристало домогаться его внимания, изматывать его болтовнёй и заставлять его страдать от банальностей. Всякий должен проходить мимо двери его дома, будто бы в нём никто не живёт.
Следует заметить, что эта кокетливая цитата из китайца Менг Це, использованная в качестве плаката, косвенно призывала делать именно то, против чего она якобы выступала, – привлекать внимание. Целесообразней было бы повесить обыкновенную надпись: «Осторожно, злая собака!» А ещё лучше – просто не открывать стучавшимся в дверь, как это делаю я в Хэллоуин.
Но к Генри Миллеру, невзирая на эту надпись, шёл поток почитателей, знакомых и друзей, которому он в глубине души был рад.
Описывая его дом, Бренда Венус так говорит о спальне:
Я любила его спальню. Быть может, потому, что в ней происходило много замечательных разговоров, и в ней мы делились многими секретами.
Весьма странное использование спальни, в особенности если речь идёт о спальне Генри Миллера.
После первых встреч Бренда продолжает посылать ему свои профессионально изготовленные фотографии, всё более и более голые, но не ниже пупка, о чём горюет Миллер в одном из писем. Однако важнее всего то, что не только на фотографиях, но и в жизни он пока ещё не видел Бренду голенькой. Открытое желание Генри Миллера сблизиться невозможно было не заметить женщине. Вот что пишет об этом Бренда Венус:
Бывали дни, когда мне хотелось, чтобы он не говорил так много о моём теле и не делал вид, будто он теряет равновесие, чтобы прикоснуться к моей груди или бёдрам.
Ей не приходит в голову, что её неприступность заставляет унижаться Генри Миллера, вынуждая его прибегать к таким трюкам, чтобы всего лишь коснуться её тела. Уверенность в себе как в мужчине пошатнулась в Генри Миллере с преклонным возрастом. Поэтому он прибегал ко всяческим литературным и прочим ухищрениям, чтобы хоть как-то продолжать сближение с Брендой. В его эротических фантазиях, которыми он спешно делился с Брендой, она в прошлых жизнях была куртизанкой, храмовой проституткой, и секс – был её религией, которую она проповедовала.
После её жалоб на излишнюю прямоту в выражениях (а эта жалоба у женщины может появиться только тогда, когда она не хочет данного мужчину), Генри Миллер переходит на французский язык и описывает, как изощрённо он бы её ёб. Бренда это переводит, но делает вид, что это не призыв, а лишь намёк, а намёк можно не понять.
Она с неудовольствием замечает, что у Генри Миллера только секс на уме. Он же пытается ей объяснить, что вообще-то он думает о сексе далеко не всегда, но когда рядом с ним находится существо, являющееся воплощением секса, то ему ни о чём другом в присутствии этого существа думать не удаётся.
Чтобы добиться благосклонности Бренды, Миллер привычно льстит ей, забывая, быть может, искренне о Джун, Анаис Нин и о многих других его возлюбленных. Вот что он пылко изрекает Бренде:
…ты первая женщина, объединяющая в себе пиздусингеллектом.
Он