Восхищение. Александр МатюхинЧитать онлайн книгу.
наоборот, маленькими зрачками. Есть что-то во всем этом многообразии… завораживающее.
Я любил ловить взглядом сиянье чьей-нибудь радужной оболочки. В радужке отражался я сам – крохотный и заинтересованный.
Радужка – от слова «радость», верно? Мне хотелось разглядеть эту самую радость, поймать ее, насладиться ею. Можно назвать это увлечением. Хобби.
Да, я псих ненормальный. Мама вдолбила это несложное словосочетание с поркой. Пощечины сыпались рекой. Я помню, как болталась моя голова, готовая вот-вот оторваться, а щеки налились красным и болели так, словно по ним провели наждачной бумагой. Мама была специалистом по порке и пощечинам. Я бы дал ей первое место в каком-нибудь чемпионате, где за порку ребенка можно было бы получить золотой ремень с гравировкой на бляхе.
Псих ненормальный – это про меня. До четырнадцати лет, за каждую мало-мальскую провинность, звонкий – шлеп! – удар ладони по щеке. Вопль:
– Ты с ума сошел? Псих! Я из тебя вышибу дурь-то!
Главное, что я усвоил в детстве, – никогда не показывай, что ты чего-то не усвоил. Хорошая пощечина и удар ремня по голой заднице должны убедить маму, что она тебя воспитывает. Тогда следующие пощечины будут слабее, да и штаны можно не спускать.
Именно поэтому я больше не допускал промахов с котами. Я извлекал их глаза в подвале нашего дома. Дверь в подвал под лестницей всегда была открыта. Внутри было тепло и влажно, пар облизывал мое лицо. Я уходил по коридорам вдоль больших труб, обмотанных стекловатой, прятался в укромном уголке, на изломе света желтой лампы и черноты, и, только убедившись, что поблизости действительно никого нет, вынимал из рюкзака кота и ножницы.
За год с небольшим я тщательнейшим образом изучил глаза двенадцати котов.
Глаза – это снежинки души. Неповторимые и завораживающие. Встаньте перед зеркалом. Всмотритесь в радужную оболочку. Впитайте ее нежную разноцветную мякоть, искристые линии, влажные изгибы. Насладитесь непревзойденным узором, который пульсирует и дрожит в ответ на любое ваше движение. Этот глаз уникален. Другого такого не будет в мире. Светло-коричневый с голубыми волнистыми жилками. Или, быть может, тускло-оранжевый с треугольными серебристыми изгибами. Синий с зелеными волнами и набухающими желтыми точками? Какой угодно. За ним, за вашим глазом, скрывается душа. Тоже уникальная и неповторимая.
О, как же я хочу в нее заглянуть.
– Катерина, вы прекрасны, – говорил я, склонившись над девушкой.
Ее глаза завораживали. Горчичного цвета, с крохотными, едва уловимыми синеватыми узорами. Кровеносные сосуды, утонувшие в меланине. Смотреть в эти глаза – словно проваливаться в сон.
Я специально отрезал веки, чтобы Катя не могла моргать. Мне хотелось насладиться.
Я пошел к кухонному столу, на котором разложил инструменты.
Катю я привязал к батарее. Ноги крепко затянул скотчем. Голову зафиксировал. Рот заклеил.
Ее глаза наверняка упругие и чуть мягкие, как идеально зрелые виноградины. Очень хотелось подержать