. Читать онлайн книгу.
усь за компьютер и с чувством глубокого удовлетворения набиваю в Word название своего «открывающего новый этап в моей жизни» романа: «Прежде чем сдохнуть». А компьютер тут же подчеркивает слово сдохнуть волнистой зеленой линией и сообщает, что оно не может быть употреблено в тексте. И (в скобках) делает допущение: если только речь не идет о животном.
Речь идет обо мне и моих соседях по дому престарелых, поэтому слово сдохнуть вполне допустимо.
Мы стали первым поколением стариков, которое дети массово сдали в дома престарелых и забыли там навсегда. Глупо искать причины, почему слив предков в эти недокладбища перестал считаться чем‑то позорным и крайне неэтичным среди наших детей. Мы рожали их нехотя, в последний момент перед климаксом, сожалея о том, что «теперь придется снимать двушку вместо однушки» и «лишний раз не съездишь за границу». Конечно, потом‑то мы их любили. Не любили и не хотели мы их только до рождения, а после очень даже трепетно относились: нанимали им нянек, покупали телевизоры с большим экраном, чтобы они получали большее удовольствие от мультиков, и даже иногда позволяли играть на родительском айпаде. У нас выросли хорошие дети с большим будущим. Просто в наше технологичное время куда как рациональнее поместить стариков в одном месте – поблизости от тех немногих людей, которым не брезгливо терпеть старческую капризность и слушать шарканье шлепанцев. Они заботятся о нас, а мы живем в своем сжатом до размеров пионерлагеря стариковском пространстве совсем так, как и хотели жить всю жизнь: без проблем, без обязательств, без работы, предоставленные сами себе и друг другу. Совсем как в передаче нашей молодости – реалити‑шоу «Дом‑2». Хотя, конечно, всю жизнь мы мечтали совсем о другой старости.
Но сейчас нам, как в самой ранней юности, уже не надо ни о чем заботиться: ни о том, как получить повышение зарплаты, ни как купить квартиру в Москве, ни о том, с кем оставить ребенка, когда тебя вызывают в выходные на работу, ни как разделить имущество при разводе. Каждый предается тому, чем мечтал заниматься всю жизнь. В основном среди мужчин это компьютерные игры нон‑стоп и просмотр спортивного канала, а среди женщин – запойный просмотр сериалов, чтение, охота за мужчинами и маниакальная забота о внешнем виде (мы стали первым поколением старушек в стрингах, эпилирующих зону бикини и маринованных в солярии).
Я включилась в нашу пансионную жизнь с энтузиазмом неофита. В конце концов, одиночества мне хватило в те три года, пока сыну не удавалось доходчиво объяснить мне преимущества жизни в пансионе и доказать, как необходима им (ему и его герле) моя квартира. Впрочем, данное им образование пошло впрок и они‑таки смогли найти веские доводы и убедительные слова.
И вот я здесь уже почти четыре месяца. И, наконец, пишу ту самую вожделенную книгу, которая не появилась бы, не окажись я в этом специфическом местечке. Здешние старухи дарят меня богатейшим жизненным материалом. Думаю, ни одна из них не будет рада, когда увидит мой текст напечатанным. А одна, я подозреваю, могла бы, пожалуй, и убить. Несмотря на перечисленные сдерживающие факторы, я все‑таки пишу эту книгу. И так слишком от многих поступков в жизни я отказалась из страха. Нередко, как обнаруживалось впоследствии, опасения мои были изрядно преувеличены. Надеюсь, и в этот раз я переоцениваю размеры нависшей надо мною опасности и очкую без повода.
Но не буду забегать вперед, и начну с самых первых дней моей жизни в пансионе…
Подмосковье, 2039 год, май
Всю ночь накануне я плакала. Все утро боролась с результатом ночных слез – опухлостями вокруг глаз – с помощью чайных пакетиков. Всю первую половину дня пыталась смыть желтые круги от заварки вокруг глаз и запудрить их. Но от пудры лишь явственнее проступали морщины, и ее пришлось смыть и ехать как было. Так я стала Очковой Змеей. О том, что в первый же день пансионеры дали мне такое прозвище, я узнала лишь через неделю. «Ну и пусть! – думала я. – Подумаешь, один раз морда была не ахти. Зато у меня задница пока вполне еще ничего, по крайней мере, свою прямую функцию выполняет исправно». К тому же у меня сохранилась пышная, как искусственная ель, шевелюра «ежиком», которую очень красил темно‑каштановый Color Creme. Шейный платок, в котором я всегда появлялась на людях, придавал мне пикантность и ловко маскировал шрам от операции на щитовидке. Груди у меня никогда много не было, но лифчик вандер‑бра я всегда могла себе позволить, так же как и утягивающее белье. К тому же с юности я научилась держать спину так, как будто бы от плечей, через лопатки и до задницы у меня был натянут эспандер, не дававший мне позорно скрючиваться и ссутуливаться. Словом, для своих шестидесяти я выглядела как свеженький ментоловый леденец.
Мы въехали на залитую асфальтом территорию пансиона. Сын и невестка с энтузиазмом перетащили сумки из машины в мою комнату. Со словами «С новосельем!» вручили мне довольно облезлого плюшевого кота, «чтобы не скучала», и укатили в Москву. В тот же вечер были назначены просмотры моей квартиры потенциальными съемщиками. Предполагалось, что в пансионе «на природе» (за этим красивым оборотом скрывалось «в двухстах километрах