Павел Чжан и прочие речные твари. Вера БогдановаЧитать онлайн книгу.
заводов.
Пробудился Игорь не до конца. Голова была мутной, похмельной. Ночью надо спать, а не сидеть в редакторе, сказал он себе, своим красным глазищам в отражении зеркала в ванной. Но как поспишь, блин, когда Михалыч радостно скинул на него китайские чипы и руководство группой, забыв (или не желая вспоминать) про парочку важных проектов, которыми Игорь уже занимался? А их надо было сдать «еще вчера», и почта пухнет от писем с пометкой «срочно», хоть арки не включай. Понятно, важная строчка в резюме, большое достижение, но…
Вспомнился отпуск, который он не догулял: домик на Селигере, клеклый снег и вода, скопившаяся в следах ботинок, лунка у берега и чай из термоса. Тогда лавруха хорошо клевала, лицо прихватывало морозцем, и над утренним туманом поднималось солнце. И тишина вокруг.
Лампа над зеркалом подчеркнула мешки под глазами, накинула лет десять. Вид цветущий, будто ночью вагон разгружал.
Игорь сунул голову в раковину, под струю воды, чуть не задохнулся от слепящего холода. Фыркнув, он взъерошил полотенцем волосы. Повернул голову так, затем этак, осматривая небритый подбородок. Жужжать бритвой не хотелось, очень манила кровать коконом из одеял. Но электронные часы в ванной напоминали: до выхода двадцать пять минут. Нужно успеть заехать в кофейню, затем посмотреть дом из объявления, через полтора часа Игоря будут ждать. А потом быстрее в офис.
– Игорюша! – из квартирных глубин донесся крик. – Ты здесь?
Игорь растер лицо ладонями, шумно выдохнул, снова глянул на часы. Может, ну его? Забраться в кровать и отрубиться еще на четверть часа, или по-тихому собраться, вроде как уже ушел, пускай сиделка разбирается… И тут же кольнуло: не спит бабка, зовет к себе, и хорошо. Жива еще.
– Иду, – гаркнул он через плечо.
На цыпочках он пробежался до дальней комнаты и заглянул в пахнущий лекарствами сумрак. Бабка сидела сизой тенью на кровати, в гнезде из одеял и пледов, и с хрустом давила таблетки из упаковки. Волосы лезли ей на лицо, спускались на грудь прозрачной паутиной. Шептало радио, в углу тикали дедовы часы.
Игорь хлопнул в ладоши дважды, включив свет и выхватив из тьмы отреставрированный советский шкаф с лакированными дверцами, ламинат под дуб и обои в полоску, похожие на старые обои из восьмидесятых, – Игорь заказывал их за границей, в Москве такими давно не торговали.
Обидно складывалось: когда он только переехал к бабке и она еще соображала, денег не было. Игорю едва исполнилось двенадцать. Жили они на бабкину пенсию, ели яичную лапшу, отваривали куриные ноги: вот тебе и суп, и второе на сковороде. Где Игорь мог, он приколачивал, приклеивал и красил, но всю квартиру не закрасишь. Бабка всё приговаривала: «Вот вырастешь, купишь нам дом. Красивый, с садом, с антоновкой». Она антоновку любила. Потом, в институте, с подработкой стало легче, но не настолько, чтоб устраивать ремонт. А стоило выйти на нормальные деньги, так бабка слегла и уже не видела новых обоев, была не здесь, а в каком-то своем мире из обрывков памяти и грез.
Не