Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев. Андрей ШолоховЧитать онлайн книгу.
на ставропольской дворянке Татьяне Михайловне Кореве. Эта супружеская чета имела трех сыновей – Федора, Михаила и Ивана. Как и большинство дворян того времени, все они избрали для себя военную карьеру, тем более что родители к концу своей жизни успели составить довольно крупное состояние, вполне обеспечивавшее будущее сыновей. Федор Скобелев дослужился до чина полковника, Михаил умер, когда был подпоручиком, младший, Иван Никитич (1778–1849) пошел дальше всех своих братьев.
Участник Отечественной войны, бравший Монмартрские высоты под Парижем, выскочивший под Реймсом из ловушки, устроенной самим Наполеоном, старший адъютант фельдмаршала М. И. Кутузова, проводивший его к месту последнего успокоения, И. Н. Скобелев в боях проявил беспримерную храбрость и самообладание. Когда во время польского восстания под Минском ему раздробило левую руку, он нашел в себе мужество во время операции, сидя на барабане продиктовать свой знаменитый приказ по полку, в котором писал, что для его службы ему и «трех оставшихся пальцев с избытком достаточно» (двух пальцев на правой руке он лишился ранее).
Возвратясь из Франции уже в чине генерала, Иван Никитич в 1821 году был назначен генерал-полицмейстером 1-й армии. Служака он был исправный, но политического чутья не имел и смотрел на многие вещи, волновавшие русское общество, весьма упрощенно.
Когда в Семеновском полку произошли революционные выступления, он заступился за опальных офицеров и солдат и высказывал начальству, что, по его мнению, «полиция, собственно, в армии не надобна и что она была бы явным оскорблением честолюбию ревнующих к пользам службы воинов». Скобелев полагал, что армия, и в особенности гвардия, неповинна в симпатии к «вредным шалунам», получившим богомерзкое, «французско-кучерское воспитание»[3].
Подобное мнение И. Н. Скобелева не понравилось начальству. Лишившись места, Иван Никитич вначале упал духом и, чтобы поднять свою репутацию, стал доносить на некоторых лиц. Например, ябедничал Бенкендорфу на Балашова, обвиняя того в парламентаризме и вообще в сочувствии английским порядкам, предлагал «вертопраху» Пушкину за его «мысли о свободе» содрать «несколько клочков шкуры»[4].
Вместе с тем И. Н. Скобелев проявлял человечность в обращении с узниками, находясь на посту коменданта Петропавловской крепости, не раз за них заступался перед начальством. Все это не особенно способствовало упрочению его репутации, и И. Н. Скобелев в военно-полицмейстерском усердии как будто «проштыкнулся». Но в 1828 году его неожиданно назначают дивизионным командиром, а через два года, израненный, без руки, Иван Никитич уже был негоден для действительной службы и ушел из армии инвалидом; почувствовал призвание к литературе и сделался писателем.
Обращаясь к своему прошлому, Иван Никитич никогда не забывал, что на плечах его была когда-то солдатская шинель, «лучшие годы» прошли в казармах, среди солдат. «В сотовариществе с солдатами отцвели лучшие дни моей жизни… Рука солдата и не однажды
См.: Иван Никитич Скобелев//Русская старина. 1886. № 12. С. 581–590.
См.: Петров А. Н. Скобелев и Пушкин//Русская старина. 1871. № 12. С. 673.