Небо, полное звезд. Лена СоколЧитать онлайн книгу.
передвигаться по дому, но делала это очень осторожно. Вернее, даже не делала, потому что тут же ввела для себя новые правила: если никто пока не должен знать о том, что я хожу, то рисковать нельзя. Быть пойманной на месте преступления – гораздо хуже, чем лукавить о своем состоянии. Так я решила и далее следовала только им.
Позже к этому списку правил добавились:
«Если ты не рассказываешь никому, то никому вообще».
Это касалось и матери, и приятелей-инвалидов, и сестры, но с ней проще, так как мы и прежде не особо общались. Вставала на ноги я только в присутствии собаки, и то очень редко и ненадолго.
«Если есть вероятность, что тебя кто-то может увидеть, то это обязательно случится. Не рискуй».
Я никогда не вставала на ноги, не убедившись, что двери заперты и дома никого нет. Я никогда не вставала на ноги возле окна, чтобы никто не мог увидеть меня с улицы. Я никогда не вставала на ноги без крайней необходимости, во многом еще и потому, что:
«От ходьбы появляются мозоли и сохнут пятки».
Есть большая разница между девственно-чистыми ступнями того, кто редко пользуется ногами, и даже не ярко выраженными потертостями и натоптышами у тех, кто регулярно ходит. И никакой уход тут не спасет. Натренированный взгляд врача сразу отметит этот факт.
Поэтому:
«Ходить как можно меньше. Лучше не ходить».
И:
«Звук шагов и даже случайно скрипнувшая половица могут выдать тебя».
До новой комиссии было как минимум полгода, и у меня еще оставалось достаточно времени, чтобы решить, как лучше поступить.
Я только недавно читала про какого-то шведа по фамилии Гуднассон, который пятьдесят лет успешно водил за нос всех медиков и только перед смертью решил открыться и рассказал, что все это время мастерски имитировал инвалидность.
Он объяснял свое решение тем, что после тяжелой болезни, утратив способность к передвижению, он, естественно, почувствовал себя несостоявшимся. А когда здоровье к нему вернулось, мужчина решил не спешить делиться этой новостью со всем миром.
Как оказалось, его вполне устраивала жизнь калеки: привилегии, пособие, помощь соцработников. Живешь, отдыхаешь, не нужно ничего добиваться и доказывать кому-то свою состоятельность.
«Мои сверстники в тридцать уже добились того, что мне и не снилось, – говорил он, – как вы знаете, к мужчинам требования в обществе завышены. И тут я понял, что если останусь инвалидом, то и спроса с меня не будет никакого. Я не состоялся, потому что так сложились обстоятельства. И никто больше не ждал от меня чего-то сверхъестественного. Никаких карьерных высот, завоеваний и титулов. А необходимый минимум для жизни я получал от государства, и меня это устраивало».
Вы спросите, как ему удавалось водить за нос всех ученых мужей? Гуднассон объяснял это просто: «Все дело в мышечном тонусе. Периферический паралич характеризуется его снижением, а спастический – повышением. Я уже знал, как это бывает и как следует себя вести на осмотре, и что