Во весь голос. Стихотворения и поэмы. Владимир МаяковскийЧитать онлайн книгу.

      Вам, проживающим за оргией оргию,

      имеющим ванную и теплый клозет!

      Как вам не стыдно о представленных

                                          к Георгию

      вычитывать из столбцов газет?!

      Знаете ли вы, бездарные, многие,

      думающие, нажраться лучше как, —

      может быть, сейчас бомбой ноги

      выдрало у Петрова поручика?..

      Если б он, приведенный на убой,

      вдруг увидел, израненный,

      как вы измазанной в котлете губой

      похотливо напеваете Северянина!

      Вам ли, любящим баб да блюда,

      жизнь отдавать в угоду?!

      Я лучше в баре… буду

      подавать ананасную воду!

      Слава вам, идущие обедать миллионы!

      И уже успевшие наесться тысячи!

      Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны

      и тысячи блюдищ всяческой пищи.

      Если ударами ядр

      тысячи Реймсов разбить удалось бы —

      по-прежнему будут ножки у пулярд,

      и дышать по-прежнему будет ростбиф!

      Желудок в панаме! Тебя ль заразят

      величием смерти для новой эры?!

      Желудку ничем болеть нельзя,

      кроме аппендицита и холеры!

      Пусть в сале совсем потонут зрачки —

      все равно их зря отец твой выделал;

      на слепую кишку хоть надень очки,

      кишка все равно ничего б не видела.

      Ты так не хуже! Наоборот,

      если б рот один, без глаз, без затылка —

      сразу могла б поместиться в рот

      целая фаршированная тыква.

      Лежи спокойно, безглазый, безухий,

      с куском пирога в руке,

      а дети твои у тебя на брюхе

      будут играть в крокет.

      Спи, не тревожась картиной крови

      и тем, что пожаром мир опоясан, —

      молоком богаты силы коровьи,

      и безмерно богатство бычьего мяса.

      Если взрежется последняя шея бычья

      и злак последний с камня серого,

      ты, верный раб твоего обычая,

      из звезд сфабрикуешь консервы.

      А если умрешь от котлет и бульонов,

      на памятнике прикажем высечь:

      «Из стольких-то и стольких-то котлет

                                         миллионов —

      твоих четыреста тысяч».

      Не высидел дома.

      Анненский, Тютчев, Фет.

      Опять,

      тоскою к людям ведомый,

      иду

      в кинематографы, в трактиры, в кафе.

      За столиком.

      Сияние.

      Надежда сияет сердцу глупому.

      А если за неделю

      так изменился россиянин,

      что щеки сожгу огнями губ ему.

      Осторожно поднимаю глаза,

      роюсь в пиджачной куче.

      «Назад,

      наз-зад,

      назад!»

      Страх