Ворожея. Андрей ЗвонковЧитать онлайн книгу.
справляется?
И голос у нее совсем не старушечий, низкий такой, с хрипотцой, но по голосу я б ей больше сорока не дал. И от этого еще страшнее стало.
Хотел я ей ответить, как меня в райкоме настроили, да язык к зубам прилип. Только и смог выдавить:
– Здравствуйте, баба Василиса… поклон вам! – как меня уборщица райкомовская научила. Забыл сказать. Я ж когда из райкома-то выходил, остановила тамошняя старушка с тряпкой да шваброй и сказала: «Поедешь к знахарке, скажи „поклон вам, баба Василиса“, если беды не хочешь»! Вот я и вспомнил в последнюю секунду.
Только сказал, все снова поменялось. Опять горница светлая, кот по полу гуляет, хвост трубой! Стол накрыт, самовар на столе, массивный такой, на пару ведер, а передо мной никакая не бабка, а довольно молодая, лет так сорока пяти – пятидесяти, женщина в сорочке расшитой, юбке широкой из ситца с васильками.
Руки и правда жилистые, трудовые руки. Зубов как положено, и ни один не торчит, все белые, ровные. Глаза серые, с прищуром, а волосы хоть и с сединой, но туго сплетены и прибраны, только видны железные шпильки, да на груди ожерелье с деревянными фигурками резными. Она мне и отвечает:
– Здравствуй, Борис Акимыч, коли не шутишь! А чего это ты меня в бабки записал?
Я молчу. А что сказать? Что пришел искоренять ее как класс? Что я такой весь из себя активист-комсомолец, пришел бороться со знахаркой?
– Хотя, пожалуй, все верно – бабка я. Ведьма…
Нет. Не то чтобы я скис, испугался… Конечно, не без этого, когда она мне бабой-ягой-то показалась, струхнул, конечно, что и говорить.
А теперь, когда вот так встречает с самоваром, да за стол приглашает, ругаться как-то и неудобно. Про себя думаю, надо бы миром дело решить. Она мне чашку с чаем придвигает, ватрушку с творогом кладет. Как она сказала «ведьма» – меня будто электричеством по спине прошибло от копчика до макушки.
Я выдавил «спасибо» и никак о главном, о ее знахарстве, заговорить не могу.
Так сидим, чаи гоняем из блюдечка.
Молчим. Чувствую, кто-то должен первым заговорить, думаю, пусть она… Все-таки пока слово не сказал – ты его хозяин, а как выпустил наружу, оно главней.
Наконец, она начала. Хоть по традиции гость должен первым рассказать, зачем пришел, когда не звали.
– Ладно, не тужься, фельдшер, – говорит. – Можешь ничего мне не объяснять. Ты еще в райкома входил, а я уж знала, что будешь сегодня у меня в гостях.
Только сразу скажу, делить нам нечего. Я тебе не враг. Ты вот пришел с миром, не грубил, не угрожал, и я к тебе с любезностью. Теперь выкладывай, что сказать хочешь? Только честно.
А я дурак-дураком. Про все спросить хочется. И как она лечит людей? И отчего я в дом войти не мог? И почему она то старухой кажется, то нет? Да как-то неудобно. Я хоть и городской, но Рязань среди деревень, мы тоже всякого наслышаны…
– Да ничего, – говорю, – хотел вот, теперь не хочу. Смысла нет. Вы и сами все знаете. В райкоме недовольны. А по мне, так я вреда не вижу никакого. Потому как по вашей вине никто не помер, да и от моей работы