Приют для бездомных кактусов. Сухбат АфлатуниЧитать онлайн книгу.
он, что его за всё это не погладят по головке? Знал. Решил поиграть в девяностые. Хорошо, если увольнением всё ограничится.
С другой стороны, была ведь договоренность. Он забирает, статья не выходит. Он остается в газете, даже, может, с повышением.
Журналист поставил портрет Чайковского, прислонив его к стопке бумаг. Что скажете, Пётр Ильич?
Композитор отбликивал и молчал.
А может, Пётр Ильич, увольнение – просто «черная метка»? Чтобы аккуратно себя сегодня вел, не дурил, не лез во все дырки… Исполнил танец маленьких лебедей и без шума удалился, занавес. Иначе придется танцевать умирающего лебедя… Помню, это не вы, это Сен-Санс. Простите, к слову пришлось.
– Что это вы в потемках? – Батя щелкнул выключателем и вошел, распространяя кисловатый запах столовой.
Воспитательская осветилась.
– Глаз, что ли, не жалко? – остановился Батя у стола. – И в столовой не были. На диете?
Журналист ограничился кивком: коротких ответов у него не было, а пускаться в объяснения… Задал подготовленный вопрос:
– Как вы думаете, что с ними будет дальше?
– А я не думаю, – Батя пожал плечами. – Что смотрите? Не умею. Все, кто думал, уже поуходили. Вон, последний мыслитель остался, – кивнул в сторону входившего Денисыча.
Денисыч поставил на стол литровую банку, слегка запотевшую изнутри.
– Это вам на второе, треска с перловкой, – водрузил сверху толстый кусок хлеба. – Русскому человеку надо хорошо питаться.
– Вот тут пресса интересуется, что будет дальше с контингентом, – сказал Батя.
– Все попадут в рай.
– Некрещеными? – уточнил журналист.
– В буддийский какой-нибудь, – Денисыч поправил хлеб, собиравшийся упасть. – Или славянский. Веды, между прочим, наши славянские книги.
– Хорошо, – перебил Батя, – рай – это долгосрочное… А поближе?
Денисыч поглядел на Батю: ты-то что меня интервьюируешь?
– Я почему спрашиваю… – сказал журналист. – Четыре года, как Институт расформировали. Исследования признали неперспективными.
– Признали.
– Вам перестали поставлять новеньких…
– Какое-то время они еще шли, – Денисыч поглядел на Батю, но тот молчал. – Институт не сразу закрылся, у них работали еще эти…
– Инкубаторы, – кивнул журналист.
– Ага. Ну и вот.
– Хорошо, новых уже не будет. Но с этими – что? Будут торчать здесь до самой старости?
– Не доживут, – резко откликнулся Батя. – Смертность высокая… И вообще. Поймите наконец: они не люди.
– А кто?
– Да кто угодно. Инопланетяне. Животные.
– Но животные не могут писать музыку, рисовать картины… Они же гениальны.
– Начинается… – Батя хлопнул ладонью по ноге. – Кому такая гениальность сегодня, на хрен, нужна? Вы же помните речь на закрытии Института…
Журналист кивнул: ролик до сих пор висел в Сети. «Стране не нужны отклонения, не нужны, извините, гении, – говорил в микрофон человек с короткой шеей, перехваченной