Салихат. Наталья ЕлецкаяЧитать онлайн книгу.
повезло. Назар и пальцем тебя не трогает…
– Одну пощечину я уже заработала, – усмехается Диляра. – Но я ее заслужила. Правда, Назар потом прощения просил, и я простила, а что еще оставалось?
– И он у тебя такой красивый, не то что Джамалутдин…
– Твой муж тоже красивый, Салихат, – отвечает Диляра, осторожно промокая мне лицо подолом длинной юбки. – Ты разве не заметила?
Я смотрю на сестру в изумлении. Должно быть, от жары у нее помутился рассудок. Джамалутдин – красивый?
– То есть я, конечно, не заглядывалась на него, – поспешно добавляет Диляра. – Но у многих мужья куда страшнее, Салихат.
Осмысливаю ее слова, пока Диляра приводит меня в порядок. Признаюсь, я тоже сегодня украдкой смотрела на мужа, и не один раз, а целых три или четыре. Мне он показался очень высоким – выше моего отца почти на голову, – широкоплечим и крепким. Волосы у Джамалутдина темно-русые и слегка вьются у шеи и на висках, кожа довольно светлая, особенно по контрасту с темной короткой бородкой. Нос длинный и широкий, губы плотно сжаты, как будто он сильно разозлился. Но если Джамалутдин начинает смеяться, вся суровость исчезает, и он перестает казаться таким старым, хотя на самом деле ему уже сорок два года.
– Ну вот теперь почти хорошо. – Диляра отстраняет меня и критически разглядывает. – Можешь возвращаться. Тебя наверняка уже хватились. И не плачь больше.
Я послушно направляюсь к двери, но Диляра меня удерживает.
– Погоди. Что еще хотела сказать… – Она краснеет. – У меня будет маленький. Зимой…
Я охаю и кидаюсь ее обнимать. Теперь свекровь перестанет нашептывать Назару, чтобы вернул бракованную жену и взял ту, которая способна понести. Диляра смущенно смеется и отрывает мои руки от своей шеи.
– Ты меня задушишь. Ну все, хватит! Пора возвращаться.
Расима-апа встречает меня враждебным взглядом. «Где тебя носит?» – вопрошает этот взгляд.
– Живот прихватило, – не задумываясь, вру я.
– С чего бы вдруг? Ты ведь ничего не ешь, – подозрительно щурится она.
– Это еще с вечера. Должно быть, от волнения.
На этот раз она мне верит. А я вдруг отчетливо понимаю, что отныне моей жизнью будет управлять куда более беспощадная сила, чем отец.
И от этой мысли живот болит уже по-настоящему.
Праздник продолжается до позднего вечера. Когда на столах почти не остается еды и молодежь уже устала танцевать под дробный перестук тамбуринов, а старики дремлют сидя, опершись на поставленные между ног суковатые палки, ко мне подходит Джамалутдин, и разговоры вокруг смолкают.
Я ждала этого момента со смирением приговоренного к смерти, поэтому медленно поднимаюсь, опустив глаза, не в силах посмотреть на человека, который по воле Аллаха и с благословения муллы получил безграничную власть надо мной.
Расима-апа тоже поднимается, на ее жирных от плова губах блуждает усмешка, глаза блестят в предвкушении чего-то, что мне еще не ведомо, но скоро – очень скоро – станет моим кошмаром.