Опыты литературной инженерии. Книга 3. Александр ГофштейнЧитать онлайн книгу.
придется отпаивать валерьянкой. Я, кстати, хочу отметить, что подкоп под забором рыл именно пудель! Лучше любого экскаватора. Что-то я читал про валерьянку и про котов, не про пуделей, но сейчас не могу вспомнить. И чего-то недопонимаю: петух вроде бы не при чем, а пуделю вменили еще одну статью в состав преступления.
Три дня назад он укусил хозяина за то, что тот пытался почесать у него за ухом, а это оказалось как раз то ухо, которое он повредил в схватке с петухом. Я пытался объяснить, что он самоотверженно защищал пуделя. Но мне, представь, не поверили, сказали, что я кота очеловечиваю.
Короче, парадокс: упросила она меня не забирать Ластика. Чем-то эта сволочь пришлась им по душе. Валя переживает, пьет валерьянку. И дома стало как-то неуютно. Но зато высыпаюсь. В Испании вообще первые три дня спал почти сутками, экскурсии пропускал, на пляж не ходил – восстанавливал здоровье.
Ну, что в нем такого? Рыжий, невоспитанный, спесивый, наглый! С виду кот как кот, но непростой, ох, непростой!
Проваливаясь в пропасть сна
В этом кафе на окраине города когда-то назначали «стрелки» криминальные авторитеты и полукриминальные бизнесмены. Кафе называлось «Цезарь». Здесь быстро обслуживали и вкусно кормили. К тому же имели свойство моментально забывать обо всем, что происходило в зале пять минут тому назад. Пиво привозили из соседнего города, где был пивзавод с неподпорченной репутацией. Приезжий люд и туристы сюда заходили редко, введенные в заблуждение убогим фасадом. Однако интерьер кафе быстро развеивал сомнения относительно качества заведения, но это уже касалось тех, кто превозмог себя и вошел внутрь.
Мы сидели в уютной кабинке с моим старым знакомым, попивали аборигенное пиво из запотевших бокалов и ожидали, когда подадут жареную форель, которую только что выловили по нашему заказу из специального водоема.
Я не хотел бы упоминать имя моего знакомого, боясь повредить его профессиональной репутации, но могу сказать, что большая часть его жизни прошла на войне. Он еще достаточно молод, но успел повоевать и в Афганистане, и в Чечне, и в Абхазии, и еще где-то, где приобретают шоколадный загар и тропические болезни.
Я точно знаю, что по большей части воевал он отнюдь не с автоматом или штыком наперевес. В основном думал. Мой знакомый, по моему понятию, – военный прикладной аналитик. И если уж ему приходилось брать в руки автомат или снайперскую винтовку, то только для того, чтобы защититься или поставить логическую точку в конце долгих размышлений.
Я решил написать рассказ от его имени, чтобы случайно не исказить ход повествования. А свои мысли приберег на окончание, чтобы не помешать думать вам.
Вертолет стриг воздух винтом с присвистыванием и прищелкиванием, кренясь при облете склонов ущелья, припорошенных свежим снегом. Вихрь от летящей машины сдувал с гребней белые шлейфы, которые быстро становились прозрачными, осыпаясь искрами на черно-синие тени от скал. Никаких следов – ни звериных,