Квартира за выездом. Ирина ВерехтинаЧитать онлайн книгу.
у Барониных. Нередко в самый разгар игры тётя Рая звала сына домой (ужинать, делать уроки, как вариант: «Ты там уже надоел, сколько можно играть?») Витька с сожалением уходил, бросив на ходу «Не убирай ничего, я поем и приду».
Машико Нугзаровна сметала выстроенные ими фортификационные укрепления, разбирала крепость из диванных валиков, складывала в коробку пластмассовых солдатиков и ворчала на внучку: «Ишь чего удумала, не убирай… Я, по-твоему, обходить должна это безобразие?». Нина понимала, что бабушка права, и Витька не придёт: за непослушание следовали штрафные санкции (не отпустят к Дерябиным, не разрешат смотреть мультики, не дадут сладкого). А если будет канючить и ныть, поставят в угол и прочитают лекцию о том, что нельзя надоедать своим присутствием соседям, которые не могут выставить упрямого мальчишку за дверь по причине излишней воспитанности. Тётя Рая так и говорила – излишней.
Голос матери не предвещал ничего хорошего, но проигрывать Витька умел. Снисходительно глядя на девочку, важно сообщал: «Я на балкон пошёл, гулять. Сверху всё видно, весь двор, и можно самолётики пускать». Иногда он приглашал Нину с собой, и не было на свете девочки счастливее неё.
Ещё Витьку возвышало над Ниной то, что у него была «полноценная» семья: мама, папа и Олимпиада Николаевна, дяди Митина мама. Дом полной чашей, как любила повторять тётя Рая, поглядывая на Нинину бабушку «со значением». Машико Нугзаровна, для своих баба Маша, на Раины подковырки только улыбалась и ничего о себе не рассказывала. А могла бы рассказать.
Нина (в свидетельстве о рождении – Наниа Максимовна Дерябина) знала, что её отец погиб, спасая из-под завала туристов, которые – вот же дураки! – полезли в пещеру без соответствующего снаряжения, без регистрации маршрута и без заявки в спасательную службу. Добравшись ползком по узкому проходу до огромной каменной полости, устроили привал. Включили магнитофон, орали и бесновались, и на радостях взорвали петарду. Под ногами задрожала земля, сверху посыпались камни, в проходе заворочалось что-то огромное. – «Чупакабра!» – выдал кто-то из группы, и девчонки истошно заорали.
Новоявленных спелеологов спасло чудо: вшестером они ухитрились втиснуться в нишу под каменным карнизом, и все шестеро остались живы. А проход завалило. К чести туристов, они сумели отыскать другой выход, собственно не выход даже – узкую каменную щель, из которой они стреляли оставшимися петардами, пока их не обнаружили спасатели. Из-под завала извлекли всех. Спасателям повезло меньше: двое погибли, в том числе Нинин папа, спасатель первого класса Максим Дерябин, которого Нина совсем не помнила. В московскую коммуналку переехали уже без него.
В историю о герое-спасателе никто всерьёз не верил, и на коммунальной кухне (разумеется, в отсутствие бабы Маши, и разумеется, с подачи Раиски Барониной) мать Нины называли брошенкой.
О том, что «брошенка» как вдова погибшего сотрудника ведомственных служб получает на дочку пенсию, ежемесячную компенсацию в четырёхкратном размере от суммы пенсии и ежегодную денежную помощь