Богословие истории как наука. Опыт исследования. Священник Михаил ЛегеевЧитать онлайн книгу.
Евангелия Царствия по всей вселенной» (Мф. 4:14) у евангелиста Матфея – в рецепции последующего Предания Церкви – также имеет две исторические перспективы: начала и конца. Простирающаяся до всех пределов мира проповедь апостолов и последующее воцерковление экумены[63] становится прообразом эсхатологической проповеди Церкви в последние времена и окончательного определения участи всех «племён земных» (Мф. 24:30).
В этой перспективе будущего последнее повеление Христа, исполненное внутреннего динамизма: «Идите, научите все народы…» (Мф. 28:19–20), задаёт вектор будущей истории – истории Церкви в её взаимоотношении с миром, истории, призванной стать священной для всего человечества.
В общем и целом, Евангелие от Матфея, говоря об историко-богословских аспектах, акцентирует историческую преемственность Ветхого и Нового Заветов, непрерывность, идущую из прошлого, с перспективой в эсхатологическом будущем, где «зависшие в прошлом» потерпят историческую неудачу. Именно в этом Евангелии можно наиболее отчётливо выделить относимые к церковному бытию богословские акценты, впоследствии ясно выраженные в церковном учении о свойствах Предания[64], а, позднее, и о свойствах самой Церкви[65]:
– единство (Мф. 18:11–20 и др.),
– святость и совершенство (Мф. 5:3–16,48 и др.),
– всеобщность и универсальность (Мф. 28:19–20 и др.),
– органическая связь «ветхого» и «нового», преемственность времён (Мф. 5:17–20 и др.).
1.3.2. Историзм Евангелия от Марка
Хотя все четыре Евангелия изображают Христа, доносят до нас Его исторический образ, повествуют о Его домостроительном служении во всём объёме и значении этого понятия – и именно в этом состоит их смысл, – однако Евангелие от Марка особенно акцентирует внимание на Его личности, а значит и на историко-богословских аспектах земного пути Самого Христа. Оно, если можно так выразиться, наиболее христологично, наиболее сосредоточено на Самом Христе, вне специфически акцентированной связи Его жизни с бытием Церкви или мира.
Сосредоточением внимания на одном Христе, намеренным отсечением почти любой иной сопутствующей тематики, вероятно, обусловлена и существенная краткость, сжатость повествования именно этого Евангелия. Из всех Евангелий оно наиболее динамично, как в силу своей сжатости, так и за счёт использования автором специфических языковых средств (например, регулярным и особенно характерным употреблением слова «тотчас» (греч. «εὐθὺς»)[66], частым употреблением кратких и ёмких фраз, употреблением так называемых «энергичных глаголов»). Слово самого Христа в изображении евангелиста Марка оказывается «максимально кратко и максимально могущественно»[67].
Эта динамичность символизирует своего рода «концентрат» истории – всеисторический масштаб конкретно локализованного в истории Христова подвига; единство истории и вечности, явленное во Христе. В истории Самого Христа всё «тотчас», –
Как доминирующего социального «пространства» на просторах мира; тогда, прежде всего, – Римской империи. Букв.: греч. «οἰκουμένη», обитаемая вселенная.
См. ниже: гл. 2, п. 2.6.1–2. настоящего раздела.
«И во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь» (Никео-Константинопольский Символ веры).
См.: Мк. 1:10, 18, 20, 30–31, 42–43 и т. д.