Спи ко мне. Ольга ЛукасЧитать онлайн книгу.
на экране. Рыба действовал уверенно – словно хрупкая посудина невидимым контурным карандашом была нарисована в воздухе, и его пальцам только и оставалось, что следовать этим контурам.
Резкий рывок – у чашки появляется ручка, как будто естественным образом выросшая из тела стеклянного цветка. Всё прозрачнее и прозрачнее, всё тоньше и тоньше чашка, скоро она станет совсем призрачной, исчезнет, растает в воздухе. Но Рыба знает, когда надо остановиться. Вот он замер. Накрыл работу ладонями, словно пытаясь защитить её от посторонних взглядов. Сосредоточился, нахмурился, закрыл глаза и перестал дышать. А потом убрал руки. Даже не убрал – уронил небрежно. Перед ним на столе стоял тончайший, совершенно прозрачный цветок, на дне которого, словно крошечная плавающая свечка, сиял маленький живой огонь.
Наташа подошла совсем близко, чтобы понять, откуда взялась свечка. Но это была не свечка – это сияла изнутри сама чашка.
Рыба сидел у стола, полуприкрыв глаза, и тщательно вытирал руки промасленной тканью.
– Ты… это… – сказала Наташа.
– Да, это и есть моя работа, – подтвердил Рыба.
– Наверное, очень трудно лепить такую тонкую посуду? – тупо спросила Наташа и потянулась вперёд. Но рука её замерла на полпути: слон в посудной лавке, одумайся, что делаешь ты?
– Лепить? – повторил Рыба. – Это не совсем «лепить». Это – доставать из материи. И это совсем не трудно. Трудно – вернее, неприятно, ну, знаешь, тоскливо, как от потери, – видеть несовершенный комок на месте будущего цветка. Но от этого работа идёт быстрее.
Промасленная ткань отложена в сторону, ей на смену пришло жесткое шерстяное полотенце.
– А огонёк? – допытывалась Наташа. – Откуда берётся огонёк на дне? Это какой-то состав?
– Это не состав. Это – я. Каждую чашку я делаю на заказ, для какого-то человека. Точно знаю – для кого. Когда работа готова, я мысленно произношу его имя, и на дне появляется свет. Однажды я смог это сделать. Не знаю как, но смог. И могу до сих пор.
– А что ты чувствуешь, когда зажигаешь огонь?
– Чувствую? Не знаю. Нельзя отвлекаться от такой работы. Если задумаешься над тем, что ты сейчас чувствуешь, или над чем угодно ещё – ничего не получится. Материал будет испорчен, всё придётся начинать заново. Но кажется, что всякий раз я достаю этот свет из себя. И если в день сделаю больше трёх чашек – с трудом добираюсь до дома.
– А можно… можно потрогать? Я не разобью её? – спросила Наташа и снова потянулась к стеклянному цветку. Плюшевый слоник не способен причинить вред посудной лавке, ведь правда?
– Материя очень холодная, она быстро нагревается. Когда нагреется окончательно – застывает и становится необыкновенно прочной. Держи.
Наташа взяла чашку двумя руками, как ребёнок, и стала смотреть на огонь, мерцающий на дне. Рядом с ней сидел человек, который живёт не зря. Он умеет делать прекрасное из ничего, из серого уродливого пластилина. Рыба что-то говорил о